ПРЕССА

Интервью

<< к списку статей

Константин Пинаев, сайт londonpolia.com, 22 cентября


Константин Пинаев: У меня в гостях, хотя точнее даже я в гостях у человека, голос которого знаком, наверное, миллионам людей, вот уже на протяжении нескольких десятилетий. Кавалер Ордена Британской Империи, но мне хочется его представить как Rolling Stones русскоязычного вещания, бессменный ведущий Русскоязычной Службы BBC – Сева Новгородцев!

Сева Новгородцев: Как говорят в Англии – you’re too kind!

Константин Пинаев: Хорошо! Сева, вы, наверное, один из тех людей, которые приехали в Лондон уже очень и очень давно. У нас подкаст именно про Лондон, но я знаю, что сначала вы жили в других городах Европы. Расскажите, как вы оказались именно в Лондоне?

Сева Новгородцев: Я выезжал по так называемой еврейской линии. Но поскольку мама русская, жена была татарка, как-то я к евреям не прилип. И оказался, в конце концов, в Италии. Международный комитет спасения давал мне там какие-то деньги на жизнь. Потом случилась встреча абсолютно необъяснимая с Алексеем Леонидовым, который разыскивал свою мать. К тому времени он работал на BBC. Он меня уговорил, буквально заставил, с помощью ещё жены, сдать вступительные экзамены на ВВС в Лондон. Вся эта операция заняла полтора года. Я там занялся ещё какой-то христианской работой – переводчиком был у американского пастора. Он меня, в конце концов, крестил там, было масса приключений и в конце февраля 1977 года я приехал сюда, где меня уже ждали на работе. И с 1 марта вышел на службу. Вот так, с тех пор тут и тяну лямку.

Константин Пинаев: Сева, а что вам тогда запомнилось в Лондоне? Бывают такие вещи, которые цепляют с первого взгляда. Что такое Лондон 1977 года?

Сева Новгородцев: Первое, что мне в Лондоне запомнилось, это то, что водители автобусов были выходцы с ямайских островов. Потому что в 56 году, тогдашнее правительство Англии лейбористское, не найдя достаточных денег на приличные зарплаты, пошло по другому пути. Пригласило людей, которые готовы были работать за те деньги, которые имелись. В результате образовался вот такой слой населения, который водил автобусы. Весёлые хорошие люди. У них самое главное друг с другом общаться. И тогда ещё в Англии расписание автобусов не вводили и вот эти люди забивали «козла» или во что там они играли на станции, а потом все вместе друг за другом ехали на автобусах. Получалось то густо, то пусто. Если попадёшь в густо, то ничего, а когда попадёшь в пусто, то есть возможность опоздать на работу. Мы в то время, я в частности, были очень незащищены в этом плане. ВВС брала нас на испытательный срок, 6 месяцев, и если ты вёл себя из рук вон плохо или на работу опаздывал, то могли этот контракт и не продлить. А у меня, кроме этой спасительной работы на ВВС, вообще ничего на белом свете не было. Поэтому ездить на автобусе для меня был не вариант. Я пошёл на блошиный рынок – денег ещё к тому времени не было и мы получали на удивление мало – и купил старый, полуломанный велосипедик. На нём я стал ездить из Кенсингтона на работу. Эта привычка у меня потом укрепилась лет на 20 с лишним. Я сменил кучу велосипедов. Из разных районов ездил. В общем, это стало моим крещением. И таким образом я угодил в велосипедисты.

Константин Пинаев: У меня абсолютно такая же история была. В первые 3 или 4 месяца я пересел на велосипед и это то, что меня сроднило с городом. На велосипеде видишь город совсем по-другому.

Сева Новгородцев: Особенно, я вам доложу, когда я делал ночные смены и ты выходишь из Bush House (Буш Хаус – бывший офис Би-Би-Си –прим. Londopolia.com) без четверти пять или в пять, летом, солнце уже вот-вот встанет или встаёт в июне, улицы пустые, только что прошёл поливальный аппарат… и весь Лондон твой! Ты едешь не торопясь домой в абсолютном упоении.

Константин Пинаев: Я знаю, вы много где пожили в Лондоне. Есть абсолютно великолепный фильм, где разные районы Лондона, вы как раз и показываете. Там и Хайгейт Уайтчепел и др. Я знаю, вы жили в Кенсингтоне и в…

Сева Новгородцев: … в Кенсингтоне мы снимали у подруги нашей польской библиотекарши из Британского музея комнату в квартире. Потом, наконец, она же нам нашла “дом с потенциалом”, как она его называла. Этот дом был абсолютная развалина, руина, но купили дёшево. И там ещё жил, 3/8 дома занимал, жилец. Так называемый, sitting tenant. Его невозможно было выселить, потому что он был под защитой закона. Он жил там с 1929 года, с детства. И сами понимаете, такие лондонские трущобы – Диккенс сплошной. Денег у меня не было, и я первые полгода ремонтировал этот дом. Сделал только комнату и кухню, куда мы и переехали с семьёй. А потом мы с женой тюкали, делали какие-то технические переводы, и на эти деньги восстанавливали дом дальше. Это был Камден (Camden – район на севере Лондона). Потом… у нас с женой брак был непрочный, мы уже были разведенные один раз и ещё раз женившиеся. Склеить это всё дело не удалось и, в конце концов, в 82 году я познакомился с английской актрисой, и дружба переросла у нас в совместное проживание. И мы с ней одно время снимали на Parliament Hill, около знаменитой горы в парке. А потом начались странные работы в кино – мы стали консультантами в кино – через ВВС я вырос в этом направлении. Мы попали на голливудскую картину и заработали некую «гулю» денег и с них купили квартиру в Камдене с маленьким садиком. Там жили 16 с лишним лет, пока, наконец, и тот брак не расстроился. Последний мой женильный период мы лет 15-16 живём в Гринвиче. В бывшем военном госпитале, построенном, кстати, для раненных в Крымской войне. Опять всё с Россией каким-то образом связано. Но и этот период подходит к концу, поскольку за дальностью лет я с ВВС должен постепенно как-то прощаться, а на пенсионные деньги в Лондоне не прожить, поэтому мы уезжаем в более дешёвую страну.

Константин Пинаев: А вы именно из Великобритании уходите?

Сева Новгородцев: Да, по экономическим соображениям.

Константин Пинаев: Это распространённая здесь вещь…

Сева Новгородцев: … нет, люди, которые правильно планируют жизнь, не гусарствуют, не кидаются деньгами, они постепенно… в принципе, тот первый дом, с жильцом, он сейчас стоит около миллиона. И если бы мы с женой не развелись, мы бы были кирпичными миллионерами. Но поскольку ты всё время переезжаешь, теряешь, ломаешь, строишь… то как говорил мой дедушка: 7 раз переехать – что раз погореть. Поэтому остаёшься у кучки с золой. Но я совершенно ни о чём не сожалею, потому что довольно интересные были годы и каждый раз, когда ты ищешь нечто новое, то появляется это новое в новом качестве. Условно говоря, мы уезжаем из большого города, где в общем-то я и хотел бы продолжать жизнь, но переезжаем в какие-то романтические места, типа Швейцарии. В Родопских горах.

Константин Пинаев: Ещё бы хотелось о Лондоне тех годов поговорить. Потому что у меня не часто гости бывают, которые видели Лондон ещё в 70-80гг. Чем ещё Лондон-2015 отличается от Лондона тех лет?

Сева Новгородцев: Когда мы купили первый дом на Arlington Road, то на одном конце стоял наш дом, а на другом конце стоял ещё с диккеновских времён, огромный дом, где находили приют бездомные. Ночлежка. Тогда этого народу было довольно много. Полупьяные и непонятные люди. То они на улице ночуют, то ещё где. Но за «рубль» их туда пускали. Давали чистое бельё, поили чаем, а наутро они выходили из душа, готовые к новой бродяжной жизни. Но иногда у них этого «рубля» не было, и однажды я выглянул из окна, и такой бродяжка сидел у нас на боковой улице, видимо, совершенно замёрзший. И я вот сердобольный дал ему кружку чая, чтоб он согрелся слегка. Такой был Лондон. Это сейчас в меньшей степени можно видеть, а может и вообще этого нет, поскольку социальные службы работают более эффективно.

Camden тогда ещё переживал последние отрыжки индустриальной эпохи, когда Англия была кирпичная, задымлённая, на этих частицах дыма оседали частицы воды и вместо тумана появлялся такой смог знаменитый, в котором в худшие дни можно было вообще ничего не увидеть вокруг. Вся эта история закончилась в 1962 году, когда правительство издало Clean Air Act – закон о чистом воздухе. Нельзя было топить камины углём и вообще все камины позакрывали. Воздух сразу очистился и туманы эти лондонские исчезли. Вот так всё в одночасье. Сейчас Camden это моднючий район совершенно, туда не подступись. Там рынок знаменитый, каналы, всё это цивилизовалось и, конечно, бродяги там под окном не спят.

Константин Пинаев: Они сейчас всё ближе к рынку. Я знаю, возле рынка, возле канала там целая группка. Они там стабильно. В том числе, я пару раз слышал как там по-русски бездомные говорили.

Сева Новгородцев: Да-да-да! Но эти люди они не просто нищие, это люди, которые ценят свою свободу превыше всего. И если вы поговорите с идейными бродягами, то их не заманить ни в какие ночлежки. Там есть правила поведения, а для них это нож острый.

Константин Пинаев: Мне как раз вспомнился такой идейный, которого мы видели на канале. Это был молодой человек, лет 25, в костюме Пикачу, с тележкой, на который был лэптоп и колонки. И таких действительно не заманишь туда.

Сева Новгородцев: Маршак в своё время, переводивший много с английского языка, говорил: «Люблю Англию, там каждый третий чудак». То, что для Маршака чудак, то для некоторых просто вообще непонятно, как такие люди живут. Есть в англо-саксонском мозгу вообще и в Англии в частности, люди, логику которых славянской меркой никак не измерить. Когда говорят, что умом Россию не понять в Россию можно верить, то в этих не поверить, ни узнать невозможно. Совершенно, абсолютно странные люди.

Константин Пинаев: Я всегда спрашиваю всех о любимых местах в Лондоне. Вы уже упомянули Bush House и, мне кажется, с тем зданием, с тем районом у вас связано много воспоминаний.

Сева Новгородцев: Когда ходишь на работу лет 30 с лишним, то, конечно, привыкаешь. Bush House – да, отличное было место. Я объясню ещё почему. Bush House работал круглые сутки, мы вещали там на весь мир. Когда я пришёл, там было больше 30 языков, не помню точно, чуть ли не 50. Кто-то на Латинскую Америку вещает, кто-то на Китай, кто-то на Россию… поэтому дом жил круглые сутки. Соответственно, радиовещателей надо было поить чаем и кормить тоже надо круглые стуки, поэтому там всё дышало и горело с утра до вечера. Можно было придти в столовую в 3 часа ночи, покалялкать с приятелем, накормить его и чаем напоить. В то время, ещё задолго до экстремистов и мусульманских террористов, никаких пропусков не было. Приходил к тебе приятель, ты говоришь «Здорова!»… и это было романтическое время, которое уже никогда не вернётся. Да и Bush House уже нет. Его отдали под какие-то гостиницы. Так что грядущим поколениям будет невдомёк, если только они послушают наши рассказы.

Константин Пинаев: Ещё какие места в Лондоне вам запомнились, где вы свои якорьки оставили? Или я не знаю как назвать…

Сева Новгородцев: Как только я переехал в Гринвич, я понял недооценённый потенциал этого места. Во-первых, парк, где стоит обсерватория и проходит нулевой меридиан, отмеченный бронзовой полосой, впаянной в асфальт. Это места королевские. Потому что он находился под протекцией короля и до сих пор Greenwich Park называется Royal Greenwich Park. Это значит, что стандарт ухода за парком на несколько порядков выше. Там огромные бригады садовников, которые меняют клумбы 4 раза в год. Определённый там уход и за травой и за животными и т.д. Т.е. всё по высшему стандарту. Поэтому Greenwich Park я могу рекомендовать всем своим совершенно смело. И там, конечно, река полная истории. Совершенно замечательный, мне как бывшему Петербуржцу приглянувшийся, дом с колоннами. Сейчас это университет, до этого там было ещё что-то. А вообще, этот роскошный дом с колоннами – царский. Строили, как ни странно, для инвалидов войны. Это был госпиталь. Те, кто завоёвывали величие Англии – матросики и офицеры, которые с Нельсоном воевали вместе и добывали победу на Трафальгарской битве – к ним относились очень бережно. Вообще к флотским людям относились очень уважительно. Скажем, офицеры захватившие вражеский корабль парусный, получали его полную стоимость. Там огромные были деньги. И тогда в битвах был материальный стимул, для того чтобы врага победить и захватить суда. А те матросики, которые были в битве ранены, а ранены там были практически через одного, потому что принцип военного сражения нельсоновских времён это подойти друг к другу вплотную и лупить из пушек, кто быстрее стреляет. Вот нельсоновские ребята, они стреляли каждые полторы минуты. А французы стреляли каждые 4 или 5. И вот это и обеспечило победу англичанам. Деревянные суда, щепки летели, ядра… конечно все калеченные и битые. И вот эти люди попадали в царские совершенно покои Британского госпиталя. В главном зале, где они обедали, стены были расписаны лучшими живописцами. Можете пойти туда и посмотреть. Совершенно потрясающее дело. С тех пор, конечно, всё изменилось. Но камни-то никуда не деть, картины-то висят, память-то есть!

Константин Пинаев: Место намоленное. И Гринвич – это место с особой динамикой. Там свои улочки, и река задаёт ритм всему этому.

Сева Новгородцев: Там внизу у реки – это традиционно рабочие районы. Какие-то электростанции стоят. Но если вы подниметесь на холм – место называется Blackheath, где начинается обычно каждый год марафонский забег – там есть огромная зелёная поляна, где никто ничего и никогда строить не будет, потому что там в 1666 году хоронили жертв бубонной чумы. Как бы память живёт и в этом месте строить нельзя. Зелёные поля стоят, на них люди запускают змей, на велосипедах ездят и т.д. И вот этот вот Blackheath является приметой Лондона и я если я на велосипеде еду, то мимо него проезжаю каждый раз.

Константин Пинаев: Сева, немного необычный вопрос. Чем для вас пахнет Лондон?

Сева Новгородцев: Насчёт Лондона не знаю, но моё первое впечатление от заграницы – я моряком первый раз оказался в Норвегии – пахло качественным кофе и хорошим трубочным табаком. Вот это меня поразило. А так Лондон он очень полизапахный, такой. Он пахнет всем чем угодно. Но неприятных запахов здесь совсем нет или они исчезают. В нашем районе, когда я ездил на велосипеде, знал, что буду проезжать мимо определённого люка… там что-то у них с трубами много лет и есть запах сточных вод. Но это встречается очень редко.

Константин Пинаев: В принципе, здесь действительно, как вы правильно сказали, полизапаховый город.

Сева Новгородцев: Потому что пришли многие культуры. Англичане же были мировой империей, поэтому принцип удачной империи – это уж так, нашим имперским людям на заметку сделать ещё открытый Александром Македонским – ты принимаешь обычаи и устои местных, таким образом ты показываешь своё уважение, они чувствуют себя в империи безопасно. У империи конечно есть свои преимущества, потому что она создаёт единые стандарты, безопасное путешествие, банковскую систему и т.д. Империи стояли крепко. И вот Британская империя, в частности в Индии впитала в себя дикое количество вот этой индийской культуры. Были люди, так называемые anglo-indians. Я на днях был в доме Редьярда Киплинга. В Кенте у него поместье, которое он по смерти передал в National Trust. Дом, построенный в 1634 году, вскоре после смерти Шекспира… вот этот весь период. Маленькие окна, дубовые балки и т.д. Так вот он был anglo-indian. Редьярд Киплинг родился там, до 5 лет жил в Индии, потом выучился в Англии в школе, потом опять туда вернулся и там стал писателем. Причём выяснилось, что, оказывается, он в университете не учился, потому что успеваемость была плохая. И для нашего журналистского брата Редьярд Киплинг колоссальный р…. Почему? Потому что он учился писать на работе. И как выучился!? Нобелевскую премию схватил.

Константин Пинаев: Он же по-моему один из самых молодых обладателей Нобелевской премии по литературе?

Сева Новгородцев: Да-да-да! Он в 30 с чем-то лет получил.

Константин Пинаев: Хорошо. Сева, ещё про любимые места в Лондоне? Куда бы вы посоветовали людям сходить?

Сева Новгородцев: Parliament Hill, где я жил и там этот огромный парк, который заканчивается поместьем с музеем и т.д. Там тоже можно гулять до бесконечности. И это те зелёные места в Лондоне, которые никто никогда никому не отдаст. В Лондоне, как известно, очень много парков. Это одна из самых зелёных столиц мира. Благодаря этому Лондон как-то и дышит. И есть возможность как-то передвигаться. Потому что нет той концентрации народа, которая, к сожалению, наблюдается во всех многоэтажных городах мира, в частности в Москве. Очень просто. Если стоит дом 15 этажей, то по утру из всех 15 выйдут люди и поедут на работу, создавая пробку мгновенно. А Лондон наш одноэтажный, размазанный колоссально по горизонтали и скученность народу на каждую единицу площади относительно невысокая. Поэтому до сих пор по Лондону, при его колоссальном населении, в принципе, можно проехать.

Константин Пинаев: Parliament Hill это же в Hampstead, да? Практически полная противоположность Greenwich в том плане, что он более дикий. Он уже не дикий ни разу, но…

Сева Новгородцев: … нет, он ухоженный. Они как бы притворяются дикими, но там на самом деле всё ухожено. Там эти пруды знаменитые, все эти утки-гуси… за ними присматривают. Если вы позволите себе что-нибудь, то тут же появятся люди, которые вам объяснят, что этого делать не стоит.

Константин Пинаев: Там потрясающий вид на Лондон. И кстати и от Greenwich и от Hampstead.

Сева Новгородцев: Вот мы сейчас живём, наш этот госпиталь, он стоит 80 метров над уровнем моря и это одна из высоких точек Лондона, которая называется Shooters Hill – гора стрелков. Оттуда вид на Лондон очень красивый открывается.

Константин Пинаев: Сева, у вас скоро юбилей грядёт. В июле, если не ошибаюсь, 75 лет. И сколько из них на службе ВВС?

Сева Новгородцев: Я пришёл в 37 сюда и вот всё остальное я… А с пятидесяти, вот в 50 это было моё первое публичное празднование дня рождения и с тех пор, 25 лет я своих дней рождений не видел. Они принадлежат народу или избранной его части. И вот эта так называемая «июлька» она будет последней, потому что и народ устал и мне хочется уже в тиши семейной.

Константин Пинаев: Давайте, может, вспомним самые интересные моменты за вашу карьеру на ВВС?

Сева Новгородцев: Это 50-летие. На 49 лет, слушатели решили сформировать фан-клуб и собрались на день рождения в каком-то лесу. А уж на 50 сказали – давай приезжай. Странная была ситуация, потому что ВВС не особо было заинтересовано во всех этих мероприятиях, но и запрещать не стали. Поэтому мы на собственные деньги, с подругой английской сели и полетели в Москву. Тогда в Москву летать было довольно сложно, потому что проверка у пограничников и таможенников занимала 4 часа. Вот эти все несчастные туристы стояли с чемоданами, ждали, когда их досмотрят, опросят и т.д. Лето, июль, жарко, вся эта толпа бедных туристов варится в этом котле шереметьевском или внуковском, не помню, где мы были. И вдруг какие-то крики… кто-то кричит: «Се-Ва! Се-Ва!…» Появляется таможенник: «Кто тут Новгородцев?!». Мы. «Давай отсюда!» Нас, значит, выгнали через боковую дверь без проверки. Потому что, оказывается, пришли 800 фанов, которые запрудили весь аэропорт и требовали встречи с героем. Они все молодые, отвязные, вести себя не хотели как положено. Ну и вот это была встреча с народом. Как тогда остроумно писал Илья Смирнов, журналист, о том, что изобретатель анархизма сильно был удивлён, когда встретился с воспитанными на его теориях кронштадтскими матросиками. Князь Кропоткин. У меня примерно произошло тоже самое. Кого приютил, воспитал… с тем и общайся. И вот мы с этой бурной толпой общались всю ночь. Они в Опалихе под Москвой в палатках спали. Бурное было общение. Потом мы на речных трамвайчиках ездили, снятых специально для этой цели, по Москве-реке и т.д. В общем, это была у меня такая сильная прививка первого сближения с народом. Это конечно не забыть, потому что это было и неожиданно и необычно и заложило основу нашего дальнейшего общения, обратной связи и понимания того что от меня аудитория ждёт, что я могу ей дать и т.д. И всё это вылилось в сегодняшние дни.

Константин Пинаев: Наверно удивительное время было, когда именно в советское время вы вещали. Была какая-то обратная связь, но её минимум было.

Сева Новгородцев: Первый раз я прочитал в журнале каком-то белогвардейском «Посев» статью о состоянии молодёжи и там была только одна фраза: “Молодёжь, что? Они слушают этого Севу Новгородцева…” То есть я понял, что что-то там происходит. Но когда история с малой буквы «и» делается, понять процесс в тот момент невозможно. Надо чтобы прошло какое-то время. Это кстати отразилось и на том, что сохранилось из прошлого в выпусках продукции ВВС. Как я говорю, издаём не избранное, а уцелевшее. Когда ты делаешь программу из недели в неделю, это выглядит как выпуск новостей. Ну что это хранить? Как пели Rolling Stones: кому нужны вчерашние газеты, кому нужны вчерашние девушки? Поэтому это всё шло неизвестно куда. Что-то сохранилось усилиями слушателей. Но когда прошло этих 25 или 30 лет, начинает общественность понимать, что было ценно. И сейчас коллекционеры вытаскивают какие-то затасканные записи с шумом эфира и т.д. Конечно, это ценность имеет только для нашего поколения. Придут следующие, молодые, весёлые, неуважительные и на это всё плюнут и разотрут ногой.

Константин Пинаев: Если не ошибаюсь, на вашем сайте seva.ru можно найти записи…

Сева Новгородцев: Там не избранное, а уцелевшее. Как раз всё это и выложено.

Константин Пинаев: Это же буквально записано ещё на магнитофон?

Сева Новгородцев: Что-то удалось мне в лентах сохранить. И были упёртые коллекционеры, которые на торговле разбогатели – они специально приезжали в Лондон и забирали эти ненужные ленты. Был человек из Красноярска. Туда всё возил. Сейчас он, по-моему, в Краснодар переехал. Из тех лент что-то оцифровано было в чистом качестве. Так что этот элемент тоже есть.

Константин Пинаев: Давайте тогда последнее воспоминание, про Лондон ещё советского периода, так его назовём . 70-80 гг. И на этом будем закругляться. Какие-то вещи, вам запомнились, как ночные ужины, точнее перекусы, в Bush House?

Сева Новгородцев: Лондон 80-х для меня это сплошной велосипед. Когда мы жили на Парламентском холме, то вниз на работу ехать было весело, но взбираться назад… Там довольно большой перепад высоты. Я помню, что я приезжал домой мокрый как мышь. Надо было всю одежду скидывать и идти сразу в душ. Но на этих интенсивных велосипедных поездках я потом много лет держался. Выясняется, что такая нагрузка, велосипед даёт её в ровном виде не как бег – ты не задыхаешься, но работать приходится как следует. Эти поездки меня потом много лет держали. Эту форму и некое относительное долгожительство я заработал своим трудом.

Константин Пинаев: Дай Бог, на самом деле всем выглядеть так как выглядит Сева сегодня! Сева, спасибо вам огромное! Спасибо за время. Я вам желаю хорошо отметить 75-летие и надеюсь до новых встреч.

Сева Новгородцев: Спасибо!

<< к списку статей

 

пишите Севе Новгородцеву:[email protected] | вебмастер: [email protected] | аудиозаписи публикуются с разрешения Русской службы Би-би-си | сайт seva.ru не связан с Русской службой Би-би-си
seva.ru © 1998-2024