СЕВАОБОРОТ

Слушайте эту передачу:

 mp3

3 января 2004:

Гость: Александр Шпагин, кинокритик

Сева: Добрый вечер! Главное мне сегодня не запутаться в терминологии, ибо давно я знаю, что люди, разбирающиеся в кино, называются "кинологами"... У нас сегодня, конечно, не кинолог, а киновед, которого мы приветствуем звоном бокалов. Александр Шпагин, прошу любить и жаловать! Александр, каким образом попадают в киноведы?

Александр Шпагин: Самым разным образом. Конкурс во ВГИК на киноведческий факультет - полтора или два человека на место, поэтому огромное количество людей, которые просто вдруг об этом узнали, как легко здесь сделать высшее образование, идут туда, некоторые остаются. Огромное количество журналистов, людей, которые могут более-менее внятно выразить свое мнение по поводу тех или иных кинопроизведений, тоже идут туда. В общем, шушеры хватает, а где ее нет? Есть люди, которые философски мыслят, потому что современных философов в чистом виде практически нет, а те, которые есть, так или иначе связаны с литературоведением или киноведением. Они выражают свое понимание мира через какие-то прикладные вещи.

Сева: Ваше поступление в институт было в какой-то степени предопределено сильной школой. У вас был какой-то особый класс...

А.Ш.: Я родился в семье, совершенно не связанной с кино. В пять лет, я попросил, чтобы мне выписали "Искусство кино" и "Советский экран", потому что в три года я научился читать и первое, что я начал читать - это "Советский экран". Я вырезал оттуда картинки, переписывал от руки статьи, которые казались мне божественными откровениями небожителей, которые сидят на "олимпах", я ничего не понимал, что в них написано. Когда я впервые увидел "Искусство кино", я весь затрясся, совершенно ничего не понимал в нем, но ловил невероятный кайф. Родители смотрели, не сходит ли парень с ума, а бабушка частенько просто отбирала у меня мои "штудии", потому что думала, что у меня действительно с психикой не в порядке.

Леонид Владимиров: А в какие годы вы начали читать "Советский экран"?

А.Ш.: С 1973 года.

Л.В.: Дело в том, что мы печатались с ними в одной типографии, поэтому я этих ребят знал.

А.Ш.: Все те люди, работавшие над "Искусством кино" казались мне тогда какими-то неземными существами, а теперь некоторые из них являются моими "коллегами по цеху". Я-то был уверен, что я стану актером, занимался в студии художественного слова и даже весьма успешно. За 8 лет я получил семь первых мест по Москве и одно второе. К 9-10 классу я стал понимать, что начал читать немного хуже - начиналась некая внутренняя мутация перехода, требовалось более серьезное осмысление. А я где-то "затормозился" между детским и подростковым восприятием. Я поступил на актерский факультет в Щепкинское училище, год там отзанимался и ушел на телевидение.

Сева: Но в Щепкинское поступить было очень сложно. Я сам срезался туда...

А.Ш.: Да, там не два человека на место... Там человек двести.

Сева: В тот год на 17 мест было 5 000 человек, причем 13 мест было распределено по партийной линии.

Л.В.: А оно существует? При Малом театре?

А.Ш.: Да.

Сева: А отчего же вы после первого года? Оттуда гарантировано человеку работать не только в театре, но и на экранах... Оттуда людей выпускают подкованных крепко.

А.Ш.: Ни один человек с моего курса известным не стал. Где они все -- Бог их знает. Даже в Малом театре, по-моему, никто не играет.

Сева: Я вас про школу спросил. У вас ведь был класс, из которого все "выстрелили" и обоймой пошли по жизни... Что это за класс такой был?

А.Ш.: В Щепкинском?

Сева: Нет, в школе...

А.Ш.: А, в школе... Это тоже был неосознанный выбор, спасибо маме, она подтолкнула меня. В 9 классе она перевела меня в литературную школу, и два года я там учился. В те времена это была единственная в Москве школа с гуманитарным уклоном. У нас был замечательный педагог - Лев Соломонович Ойзерман. И ребята такие замечательные подобрались...

Сева: То есть конкурс тоже был?

А.Ш.: Да, нужно было конкурс пройти.

Л.В.: Ойзерман был литературным критиком.

А.Ш.: В 60-е годы да. После этого я сподобился поступить в Щепкинское училище...

Сева: Которое в народе называют "щепка", а Щукинское - "щука".

А.Ш.: Из "щепки" я через год я совершенно сознательно ушел, меня никто не выгонял. Я просто испугался зависимости актерской профессии, посмотрел на многих хороших актеров, которые никому не были известны, и задумался, чем же они виноваты... Так получилось... Зарплата маленькая...

Сева: В актерской профессии есть внешняя и внутренняя сторона. Внешняя - это то, за что тебя любит народ, за что тебя приглашают режиссеры. А внутренняя - тебя должны сначала переломать на мелкие части, чтобы ты потом мог соединяться в различных композициях.

А.Ш.: Это еще ладно. 99 процентов из них никому неизвестны и, в общем-то, несчастные люди. А эти один или два процента... Да ради Бога, пусть ломают, хотя, конечно, тоже приятного мало. И, скорее всего, ничего не получится. А если получится, то ты тоже будешь чувствовать себя неадекватно: хочешь Гамлета играть, а тебе Полония дают или наоборот... Тебя никто не спрашивает. Я потихонечку время от времени снимаюсь. Это честь невероятная. Самые счастливые минуты или дни года - это когда я снимаюсь в кино.

Сева: Напомните народу, где в каких фильмах вы снимались.

А.Ш.: Да фильмы-то не Бог весть какие известные... Я сыграл свою лучшую роль - роль Пети Трофимова в "Вишневом саде", картине, снятой в 1993 году режиссером Анной Чернаковой, которая живет, между прочим, в Англии.

Сева: А как же мы мимо нее прошли? Она здесь работает, снимает что-то?

А.Ш.: Да. Она сняла телефильм, мультфильм, короткометражку, а сейчас собирается запускать картину в Париже. Потом я снялся в сериале "На ножах", где у меня была совсем небольшая эпизодическая роль, я играю следователя XIX века. Потом был очень большой перерыв, затем роль в сериале "Сдвинутый" -- сериал, который часто показывают, с Панкратовым-Черным в главной роли. У меня там роль телевизионного мерзавца по фамилии Стукачев. Вроде, на съемках было смешно, не знаю, как на экране... В этом году я снялся в роли бандита, для которой не подхожу, правда, это комедия, рабочее название которой "Шутка ангела". И еще в одной картине я сыграл эпизод, правда, большой, но название я ее не помню.

Сева: А потом, как киновед, будете исследовать раннего себя... Но есть предтечи ваши в кинематографе, когда из кинокритиков переходят в режиссеры. То есть вы спускаетесь с некой аналитической высоты до непосредственного действия.

А.Ш.: Сам хочу режиссером быть. Вот сейчас отдал два сценария на сценарную коллегию в Госкино. Я, собственно, в кинокритику шел, чтобы стать режиссером. Хотел, чтобы поставили мозги на место, как ставят голос. Мне этого очень не хватало, особенно в актерском мире, который засасывал в такую веселую, легкую, пустоватую богему, а мне все хотелось мир познать.

Сева: Ну, батенька, это же непременное условие, потому что сила актера в обаянии, сила режиссера в умении манипулировать актером, поэтому пока вы не создадите эмоциональный слой, картину смотреть никто не будет, умом ведь публику не возьмешь.

А.Ш.: Это проблема. На мой взгляд, все-таки умом не мешает...

Сева: Что вы, что вы! Умный актер - это несчастнейшая личность, также как и музыкант в поп-музыке или джазе.

А.Ш.: Смотря что считать умом. Если актеры прежних поколений XIX века, или начала XX, были все, в общем, патологическими дураками, по современные актеры они такие "нахватанные". Они такие продвинутые, может быть, целостного мышления у них нету, но дураками назвать их как-то сложно. Попадаются, но мало. А большие актеры сегодня, в общем-то, люди умные...

Л.В.: Господа, пока вы двое разговаривали - у вас был очень интересный разговор - я вспоминал какие-то параллели. Вы сказали, что играли бандитов, мерзавцев... Был такой актер, которого вы хорошо знаете по имени - Сергей Мартинсон. Он был очень смешным, хорошим актером и часто выступал в сборных концертах. Сергей Мартинсон говорил так: "Что же мне сказать про мои роли? Я играл бандитов, негодяев, сутенеров. Один раз я сыграл роль самого большого негодяя, который был на свете - роль Адольфа Гитлера. По моим примерным подсчетам, за свою карьеру я наиграл на 5428 лет лишения свободы".

А.Ш.: Я знаете, о чем подумал. Раньше было время более целостного сознания - если ты актер, то ты актер. Сегодня же время Интернета, время компьютера, мышки, файлов, человек внутри себя самого нажимает разные файлы и здесь он как бы включает эмоциональное, а когда приходит на интервью - рациональное. В одних случаях он должен быть дураком, а в других - умным. Самые интересные люди в России сегодня - шоумены, комики и одновременно композиторы и поэты. Это Фоменко, Верка Сердючка и, при этом, достаточно умные люди. И все время они включают разные файлы в своем сознании, творческом аппарате.

Сева: Виртуальная рассыпанность - вещь универсальная и полезная, может быть, но живет в истории и памяти человека нечто единое и ценное, что звучало когда-то...

+ Музыка к фильму "Касабланка"

Сева: Музыка к фильму "Касабланка". Я, конечно, имел в виду главную любовную тему, где представитель этнического меньшинства, как сейчас говорят, сидит за роялем и играет песню.

Л.В.: Сева, возвращаясь к вашей реплике, что умный актер - это нехорошо. Станиславский один раз сказал об актере, которого я очень любил. Был во МХАТе такой актер - Ершов. Он был народным артистом, играл Николая Первого в "Последних днях" Булгакова. Станиславский сказал про него тогда: "Ершов далеко пойдет. Он, во-первых, глуп, а, во-вторых, делает то, что ему говорят".

А.Ш.: Станиславский сам был хорошим актером. Ему в уме не откажешь.

Сева: У меня был такой эпизод. Где-то в конце 60-х -- начале 70-х шла телевизионная серия, в которой был следователь с таким проникновенным, умным взглядом, настолько он притягивал к себе магнетическим умом, что я запомнил этого актера и эту серию. Потом я попал на гастроли уже музыкантом. У нас не было концерта, у них тоже что-то не сложилось, и вот где-то в гостинице в Челябинске мы встретились. Я к нему подошел, попытался заговорить, и понял, что более пустого и глупого человека я не встречал. Для меня это было полнейшим откровением и потрясением, и эту историю я, наверное, пронесу до конца своих дней. Видимо, когда я говорил об уме, то я говорил об аналитическом уме, который вмешивается в эмоциональную сферу. Если человек рассудочный, то ему играть тяжелее.

А.Ш.: То же самое говорят о киноведах. Они не могут быть хорошими режиссерами, потому что у них все время включается рациональный аппарат, и они начинают сами себя критиковать.

Л.В.: Видят себя со стороны...

А.Ш.: Да. То же самое говорят, что продюсер не может быть режиссером, хотя есть масса примеров, когда продюсер является режиссером, очень хорошо распределяет свои деньги, и знает, где что сделать.

Сева: Раз уж я начал мазать сажей актеров, то и по режиссерам пройдусь. Я тут консультировал разных американских кинорежиссеров и должен вам сказать, что по уму и анализу они должны быть выше актеров и чаще всего так оно и есть, но режиссерская работа - это внимание к деталям. В работе режиссера должна быть какая-то занудность, терпеливость и возможность копаться в какой-то мелкой ерунде, включая анализ, монтаж и так далее. Если в человеке есть такая внутренняя скукота, то это помогает.

Л.В.: А про Хичкока вы знаете? Хичкок рисовал лично рукой, каждый кадр своего фильма. У меня есть книга с этими рисунками. Это же с ума сойти можно.

А.Ш.: Огромное количество режиссеров рисует...

Л.В.: Он рисовал карандашом или пером каждый кадр!

А.Ш.:Когда я сдавал сценарий своего короткометражного фильма, продюсер мне сказал: "Режиссерский сценарий - это описание каждого кадра, и лучше всего зарисовать. Мне пришлось просить одну свою знакомую художницу, чтобы она мне все зарисовала".

Сева: На голливудских площадках редким режиссерам разрешают снимать без раскадровки. Потому что если на съемочной площадке двести с лишним человек, то для них раскадровка, повешенная в крупном масштабе, является директивой на сегодняшний день. У меня есть приятель, режиссер, который готовил проект по Австралии. Проект был профинансирован на 80 процентов. Двадцати процентов не нашлось, и проект рассыпался. Он мне показывал готовый экземпляр. Составлен подробный бюджет, режиссерский сценарий, который вы описали и толстая книга с рисунками всех кадров. Снимать импровизационно на съемочной площадке вам никто не позволит.

А.Ш.: Все дело в том, что бывает человек снимает картину импровизационно, как, например, Эйзенштейн снимал свой "Броненосец Потемкин". Потом он, правда, сказал, что все было продумано и сделано по "золотому сечению". Дальше он действительно попытался воплотить свою теорию в жизнь, и свой следующий фильм он выстраивал по "золотому сечению". Получилась жуткая каша. Толстая книжка Михалкова с раскадровкой к его "Сибирскому цирюльнику" была бы невероятно хорошим пособием по режиссуре, а на экране получилась тоже каша.

Т.Б.: А я не досмотрела этот фильм до конца. Мне просто стало скучно, и я ушла.

А.Ш.: Шестидесятники очень любили импровизацию. У них действительно получались тонкие экзистенциальные драмы об одиночестве души человека. Воздух сам подсказывал решение, - они шли с открытым забралом к миру, и мир выходил к ним навстречу. А потом они пытались эти принципы воплотить в 70-х, но ничего у них не выходило. Самые лучшие "шестидесятники" - Хуциев и Тодоровский - в 70-е один молчит, а другой снимает плохие картины. Более-менее они возрождаются в 80-е.

Сева: Тем не менее, конечно, правда в импровизации. А когда все расписано да разрисовано...

А.Ш.: Это как в сталкеровской зоне - нет прямых путей. Нельзя ничему слепо верить. Нельзя точно следовать своей раскадровке. Я монтировал различные авторские клипы из ряда фильмов для передачи, премьеры которой не было на телевидении, где я хотел показать ряд шедевров российского кино или просто хороших и интересных фильмов. Если я приходил делать этот клип, не представлял, что я буду делать, на чистой импровизации, то получалась дрянь. Если я приходил с твердо продуманным сценарием, то все было совершенно иначе. Материал подсказывает другие решения. Внутри тебя вырисовывается некая структура, которую невозможно объяснить, и я не мог сказать, как бы я конкретно работал. Если бы я придерживался своей раскадровки, то также бы получилась жуткая дрянь, потому что материал сопротивлялся. Самое замечательное, когда ты попадаешь в некий родник, и материал начинает сам выстреливать там, где тебе нужно сделать точку склейки. Начинается чистая случайность или божественная помощь, я не знаю.

Сева: В госте проснулась страсть, которая бушует в нем с трех лет. Мы почувствовали страстного киноведа.

Л.В.: Господа, я совершенно далек от кино. Но один раз в жизни я увидел, как снимается кино. Когда я это смотрел, я только творил молитву: "Господи, спасибо тебе, что ты не сделал меня киношником!". Вы знаете, это настолько страшно!

А.Ш.: Почему?

Л.В.: Я расскажу, что я смотрел. В Баку, актер Миша Козаков пригласил меня пригласить эпизод из фильма "Человек-амфибия", где он играл полицейского Зуриту, которого обливают водой. Снимал питерский оператор Эдик Розовский. Эпизод очень короткий: Зурита гонится за Ихтиандром, а тот забирается в поливальную машину. Поливальная машина обдает Зуриту с головы до ног своими струями. Снимался эпизод минуты на три целый день. Делалось все так: выходит Козаков, его обдают с ног до головы по-настоящему водой. День теплый, улицы Баку превращена в латиноамериканскую, водителя поливальной машины одели в тельняшку и сделали ему какой-то красный бант, на машине написали слово Urbanico. И вот, значит, его обдают водой. А во время перерыва две дамы глядят утюгами его вторую форму, он переодевается и начинается все сначала. Сделали девять дублей. Потом сняли. Подходит Миша, и я вижу, что у него дрожит челюсть, ему холодно. Он говорит: "П-п-ойдем, в-выпьем водки!". Я подумал: "О, ужас! Какая страшная работа!".

Сева: А вы помните сцену их кинофильма Singing In the Rain, где он танцует под дождем? У него был жар после этого дня.

Т.Б.: У меня более трагическая история. Мой муж однажды чуть-чуть не стал голливудской звездой, как он формулирует это. Его подрядили статистом в фильме в сцене, где в Египте были хлебные бунты и его брат Иосиф должен был бить по лицу, чтобы тот заплакал. Актер был опытным, имитировал пощечину замечательно, но режиссер был недоволен. Потом он тяжело вздохнул и сказал моему мужу: "А если он просто даст тебе в морду, а я заплачу вдвое больше, можно?". Георгий сказал: "Можно!". Актер дал ему в морду, тот упал, режиссер остался доволен, съемки пошли дальше.

А.Ш.: У меня тоже есть подобная история. Мне нужно было прыгнуть с моста с фильме "Вишневый сад". Мы сняли два дубля, а третий, как известно, роковой. Я попал не в ложбинку, а на косогорье. Ничего себе не сломал, но долго ходил перевязанным.

+ Музыка к фильму "Доктор Живаго"

Сева: В беседе с нашим гостем Александром Шпагиным мы сделаем перерыв, потому что коллегам нужно доложить свои рубрики. Татьяна Берг о событии недели.

Т.Б.: Ну, не недели, а вековой давности, но, на мой взгляд, любопытно. Уже давно было известно, что царь Иван Грозный хотел прорубить окно в Европу на свой лад, сватаясь к королеве Елизавете Первой. То, что он получил отказ, нельзя считать личным унижением. Елизавета отказывала всем и осталась, по крайней мере, официально, королевой-девственницей. Но вот сейчас, благодаря письму, найденному совсем недавно в одном из британских архивов, мы узнали, что российский царь на самом деле думал о британке, которую хотел взять в жены. Сразу сообщаю, что ничего хорошего он о не ней думал. Письмо это свидетельствует о том, что дипломатом он был, мягко говоря, никуда не годным. Как утверждает историк Феликс Прайер, только что опубликовавший это письмо в своей книге о Елизавете Первой, королева никогда в жизни не получала столь грубых посланий. Судя по всему, царь разразился этим эпистолярным произведением в ответ на письмо самой королевы. В нем она отказала не только в своей руке, но и в политическом убежище. Нужно ли оно ему было, не известно, но царь был параноиком, ему показалось, что его приближенные плетут против нее заговоры, и искал убежище на случай, если ему вдруг придется бежать из России. Однако Елизавета видимо отнеслась к его просьбе достаточно прохладно. Она сказала, что приехать он может, но только за свой счет. Никакой помощи она ему не обещала. Естественно оригинала я на руках не имею, поэтому цитаты могу прочесть только в обратном переводе. Начну с того, что царь выражает сомнение, что королева обладает реальной властью. Очень мило. "Мы полагали, что Вы - властительница своей земли, но теперь нам, очевидно, что властвуют там совсем другие мужи, и даже не мужи, а лица низкородные и купцы, и заботятся они не о богатстве и чести Вашего Величества, а токмо о своей выгоде. А Вы (тут уже тон становится просто оскорбительным) там прозябаете, как старая дева". И, давая полную волю своему раздражению, царь извещает королеву, что отныне он лишает все английских купцов всех привилегий, которыми они пользовались в России до этого дня. Английский историк замечает, что обвинения по адресу жадных английских купцов - чистое лицемерие со стороны российского государя, потому что все связи между Россией и Англией, а они восходят к 1540 году, тогда как письмо было написано в 1570, все эти связи были основаны на торговле, и, развивая их, царь думал о выгоде, которую от нее можно было получить. Любопытно, но годом раньше, в своем письме он порицает Елизавету, за то, что она свои коммерческие интересы ставит выше дел, касающихся самих венценосцев. Это видимо тоже реакция на отказ стать его женой. К сожалению, мы не знаем, что сама Елизавета думала о российском монархе, но не исключено, что она не безосновательно сравнивала его со своим отцом, Генрихом Восьмым, а параллель поразительная - у обоих было шесть жен. Из жен Генриха две, в том числе и мать Елизаветы - Анна Болейн - были казнены, с двумя он развелся и две умерли своей смертью, одна его пережила. У Ивана Грозного три жены умерли, с двумя он развелся и одна его пережила, и хоть российский монарх был куда более жестокий, чем британский, в этом случае он оказался мягкосердечнее, он не казнил ни одной жены. А вот сейчас наш гость добавляет, что у него была общая страсть...

А.Ш.: Я с удивлением наблюдал, хотя и не слышал сам, что выпускают компакт-диски Ивана Грозного. Но я просто много общаюсь с композитором Владимиром Дашкевичем, известным и в Англии, потому что он написал знаменитую музыку к Шерлоку Холмсу, и я его спрашивал, хорошая ли была музыка у Ивана Грозного. Он сказал, что замечательная. У меня нет оснований ему не доверять, тем более что вкусы у нас похожие.

Т.Б.: А у нас Генрих Восьмой якобы тоже писал музыку.

А.Ш.: Тот факт, что это все время переиздается, говорит о том, что это очень хорошая музыка.

Сева: Юбилейные и памятные даты предстоящей недели напомнит Леонид Владимирович.

Рубрика «Юбилейные и памятные даты»

Сева: Спасибо, Леонид Владимирович! Мы возвращаемся к беседе с нашим гостем Александром Шпагиным. Александр, кроме работы киноактером, кинокритиком и так далее вы ведь еще занимаетесь исследованием "золотого периода" советского кино, работаете с Госфильмофондом, участвовали в составлении разных энциклопедий, справочников и прочих. Интересна история, когда вы возили подборку антиамериканских фильмов к американцам...

Л.В.: Очень интересно!

А.Ш.: Это была их идея провести семинар на тему: "Зависть и высокомерие", где можно бы было показать советское антиамериканское кино, и не только советское. Туда поехал фильм "Брат-2", культовый российский фильм, который тоже обладает определенной долей антиамериканизма.

Л.В.: А "Сибирский цирюльник" поехал?

А.Ш.: Да какой же там антиамериканизм?

Л.В.: Они же машину изобрели для уничтожения российских лесов?

А.Ш.: Это интересно, я никогда не задумывался над этим. Я возил фильмы 50-70-х годов, такие как "Серебристая пыль", "Одиночное плавание", "Нейтральные воды", "Русский сувенир" и так далее. И были четыре фильма для просмотра в кинотеатрах с последующим обсуждением - "Мистер Вест" Кулешова, не совсем законченный "Прощай, Америка" Довженко про американское посольство в Москве, это был "Брат-2" и "Олигарх".

Сева: А американцы потешались над "клюквой" на Америку? Потому что в американских фильмах много клюквы на Америку. Я сам некоторую часть жизни посвятил борьбе с этим...

А.Ш.: Больше всего над этими фильмами потешались не американцы, а наши киноведы, которые сейчас работают в Америке. Хохот стоял такой, что я даже не ожидал. Они смеялись от общего ощущения жуткой клюквы, потому что они знают материал. Когда мы показывали "Брат-2" в кинотеатре, то были уверены, что сейчас начнется чудовищно отрицательная реакция американцев, потому что огромное количество людей в России считают, что фильм и антисемитский, и антиамериканский, и, может, даже антирусский. Те, кому он не нравится, делятся на разные группы, а те, кому нравится, просто говорят, что это хорошая картина, где есть здравый взгляд на реальности. Американцы оказались в числе последних. Фильм им страшно понравился, они хохотали в правильных местах, хлопали всю картину. Потом они выходили и говорили, что это самый правдивый фильм об Америке, больше бы таких фильмов о нас снимали. "Только один раз мне было стыдно, - сказал один молодой американец, и мы переглянулись, подумав, что вот сейчас начнется, - когда российский эмигрант, хоккеист, не пригласил главного героя на ночлег, хотя тот просил. Сказал, что у нас не принято. Мне было стыдно, потому что у нас действительно не принято приглашать людей на ночлег". Я могу сказать, что ночевал у американцев и ничего подобного не заметил. Так что это было приятное, веселое и достаточно серьезное и умное при этом времяпрепровождение...

Л.В.: Идея прекрасная.

А.Ш.: Это была их идея. Единственное, что мы пытались ее разнообразить. В картинах 70-х годов был просто вал антиамериканизма. Например, в картине "Одиночное плавание" мы "мочим" бедных американцев на водах, а они хотят мировой войны. Что интересно, в нем есть игра с патриотическим началом. Они выезжают из Америки в Россию, но им не суждено было доехать, потому что они вступили в бой. Они говорят в кадре, как они соскучились по соловьям, соловьи в Америке не поют. Мы жили в американской гостинице в мае, где нам просто не давали заснуть соловьи. Я помню это вызвало обвал хохота в зале.

Сева: Александр, а засилье американских фильмов в отечественном прокате продолжается или все-таки наметилась какая-то линия спада?

А.Ш.: Линия спада наметилась, потому что пробудился интерес зрителей к российскому кино в многом благодаря сериалам. Они практически вытеснили американскую и латиноамериканскую продукцию. Сейчас появляется бесчисленное количество контор, которые снимают эти сериалы. Это запредельная волна, но их смотрят, они имеют хорошие рейтинги. Актеры из сериалов имеют большое признание и успех. Тот же самый Феклистов, с которым мы снимались в "Вишневом саде", когда я его спросил, узнают ли его на улицах, тогда мне ответил, что нет. А недавно я его опять встретил, и он сказал, что узнают, и он уже отказывается сниматься в сериалах, прохода не дают.

Л.В.: Я уехал из России, когда еще сериалы были. Есть такая актриса, которая снималась во многих фильмах - Роза Макагонова. Она очень милая женщина, и когда мы с ней куда-то ходили (она была моя хорошая знакомая) это был просто ад, потому что ее узнавали на каждом шагу.

А.Ш.: Я думаю, что в 1975 году ее не узнал бы уже никто, потому что ей стали давать мало ролей. Но она прекрасно сыграла в "Старосветских помещиках" и триллере "Выкуп".

Сева: Ну, что же наша встреча с вами постепенно подходит к концу, и я хотел бы поднять этот тост за кинологию...

Т.Б.: А мы думали за Новый год...

Сева: За искусство кино и за то, чтобы о нем знали многие. Большое спасибо вам, Александр, и успехов вам в вашем трудном деле. Счастливо!

<< возврат

 

пишите Севе Новгородцеву:[email protected] | вебмастер: [email protected] | аудиозаписи публикуются с разрешения Русской службы Би-би-си | сайт seva.ru не связан с Русской службой Би-би-си
seva.ru © 1998-2024