РОК-ПОСЕВЫ

Слушайте эту передачу:

 mp3

В виде pdf:

Читайте также:

20 сентября 1991: The Doors - 8

Добрый вечер, друзья.

Джим Моррисон, как мы знаем, умер, но дело его живет! Посудите сами: серию, которую мы начали еще в июле, пришлось прерывать (из-за всяких там незначительных событий, типа государственного переворота с развалом Коммунистической Партии Советского Союза), но потом, покончив с делами текущими, мы опять возвращаемся к этой теме. В самом деле, не бросать же человека на полдороге к смерти, ведь рассказ наш остановился на отметке 1968 года, когда, как говорится, Джим Моррисон жил, Джим Моррисон жив, Джим Моррисон будет жить, до тех пор пока не умрет, в отведенный для него судьбою срок, в начале июля 1971 года, т.е. около 20 лет назад. Итак, сегодня мы продолжим рассказ о нем, заглянув для начала в рок-хронику.

22 сентября. В 1949 году родился Дэвид Кавердейл, певец из группы "Whitesnake".

23 сентября 1949 года родился Брюс Спрингстин, американский певец и сочинитель.

24 сентября 1941 года родилась Линда Маккартни, урожденная Линда Истман, она родилась в Нью-Йорке.

25 сентября - трагическая дата для поклонников "Led Zepellin" в 1980 году умер барабанщик Джон Бонэм.

26 сентября. В 1945 году в Англии родился Брайан Ферри, певец из "Roxy Music".

И наконец, 27 сентября. В американском штате Техас родился Мит Лоуф (Мясной Рулет), произошло это в 1947 году.

Итак, мы возвращаемся в 1968 год, или если исходить из дискографии группы -- в период между вторым и третьим альбомом. Для группы The Doors настал звездный час, час, который длился уже не один месяц, длился столько, что Джиму Моррисону уж собственная слава начала надоедать. Но не потому, что ему опротивели известность и успех, а потому, что этой известности и успеха он желал в иной области. В первую очередь Джим Моррисон считал себя поэтом. И как поэт хотел сам осуществиться, завел себе литературного агента и вынашивал уже планы публикации книжки стихов. Если бы он выпускал ее через обычное издательство, организацию коммерческую, то оно не преминуло бы использовать громкое уже к тому времени имя Джима Моррисона - для рекламы и для накачивания тиража. Рок-н-ролльная ипостась его, таким образом, опять бы возобладала над ипостасью поэтической. Поэтому Джим Моррисон раздумывал об издании своей книжки стихов частным образом, за свой счет, как это когда-то сделал поэт Шелли и, скажем, Гарсия Лорка, свою первую работу тоже опубликовал приватно.

Что ж касается рок-славы, то Моррисон внутренне восставал против нее, потому что она заставляла его действовать и жить уже по определенному сценарию. Ведь когда-то он задумал группу The Doors с приятелем Реем Манзареком, как изобретательную, взрывчатую смесь театра, поэзии и музыки с экспериментальным уклоном, а теперь на первый план выходила какая-то сенсация и собственные моррисоновские задвижки сексуального толка.

И вот однажды в июне 1968 он пришел в контору группы, где сидели все ребята и менеджер, задумчиво зажевал какую-то булку с котлеткой, и вдруг, как-то ни того ни с сего сказал, что он из группы уходит. Ну, тут, конечно, последовала немая сцена. После нее менеджер Билл Сидн выдавил из себя хриплое: "Почему?"
- Не хочу больше этим заниматься, - ответствовал ему Джим, - раньше хотел, а теперь вот больше не хочу.

У группы The Doors был старый принцип - каждый из четверки имел право вето, шла речь ли о концерте, либо о новой песни или еще чем-нибудь, во всех решениях требовалось единодушное согласие. Ну, тут все как будто бы ни в чем не бывало, принялись перечислять успехи, выпавшие на долю группы в последнее время. Скажем, за несколько месяцев до этого Джим был признан в одном их влиятельных журналов по опросу читателей лучшим вокалистом года, группа The Doors - лучшей новой группой года, даже Рэй Манзарек вышел на третье место в категории "лучший музыкант" после Эрика Клаптона и знаменитого индийского ситариста Рави Шанкара. Альбом The Doors вышел на второе место после "Сержанта Пеперра" "Битлз", знаменитый сборник "Who Is Who In America" ("Кто есть кто в Америке") включил всех участников группы в свой почетный том. Затем - на июль 1968 года тогда уже был намечен концерт в одном из самых престижных открытых амфитеатров Америки под названием "Hollywood Bowl" ("Голливудская чаша"). За этим намечен был концерт на крупнейшей площадке Нью-Йорка, а затем - европейские гастроли. Вот-вот должен был выйти третий альбом, на который уже поступило полмиллиона заявок... Короче, груженый состав под названием "Двери" разогнался уже до такой скорости, что спрыгивать с него в одиночку, на полном ходу, было не только неудобно, но и как-то даже опасно. Рэй Манзарек подошел тогда к Джиму и сказал осипшим голосом: "Дай нам полгода, дай нам только еще 6 месяцев".

  Музыка The Doors   I Can't See Your Face In My Mind   

Песня "I Can't See Your Face In My Mind" ("Не представляю себе твоего лица") с пластинки "Strange Days" ("Странные дни"), запись 1968 года.

На создание третьего, следующего альбома The Doors, ушло пять месяцев. Поначалу пластинка называлась "American Nights" ("Американские Ночи"), затем Джим, вспомнив любимую свою поэму о короля ящериц, подумал назвать его "The Celebration Of The Lizard" ("Празднование ящерицы"), и выпустить пластинку в конверте из имитации змеиной кожи, но в конце концов остановились на названии "Waiting For The Sun" ("В ожидании солнца") - так называлась песня, которая как раз в этот альбом и не вошла.

Длинная, в 133 строки, поэма Джима Моррисона "Празднование ящерицы", которая на музыку все никак не укладывалась, тоже, в конце концов, была напечатана на внутреннем конверте. Сам Джим так объяснял, свое увлечение пресмыкающимися: "Нельзя забывать, - сказал он, - что ящерицы и змеи в нашем подсознании неразрывно связаны с силами зла. В глубине человеческой памяти есть нечто, что сильно отзывается на змей, даже если их видеть в жизни никогда не приходилось. Мне кажется, что в змее воплощено все, чего мы боимся," - конец цитаты. Наверно, для борьбы с предрассудками в человеческом подсознании и купил себе Джим тогда цельный костюм из ящеричной кожи.

Но вот истекли оговоренные на том памятном собрании полгода, Джим об уходе как-то больше не заикался, а груженый состав группы The Doors набирал все больше и больше ходу - к январю 1969 года ребята стали как бы американскими "Битлз", среди рок-групп по успеху с ними сравняться уже не мог никто. В залах менее 10 000 зрителей они уже не выступали, а концертная ставка достигла уже суммы в 35 тысяч долларов, либо - 60% с кассы, в зависимости от того, что было больше. Даже незатейливая, сочиненная гитаристом Робби Кригером, песня под названием "Touch Me" ("Дотронься до меня") - разошлась тогда вскоре миллионным тиражом. На концертах, чтоб создать ее в оркестровку, приходилось приглашать басиста, джазового саксофониста и нескольких скрипачей из нью-йоркского филармонического оркестра.

  Музыка The Doors   Touch Me   

Из прошлых программ мы знаем, что Моррисон серьезно размышлял над проблемами воздействия на аудиторию и даже имел для этого кое-какие свои теоретические разработки. Однако и в области практической эксперименты и развитие не прекращались никогда. Был у них, например, такой прием, придуманный еще довольно рано, еще в году 1967, прием, который мы условно назовем - "зловещая тишина". Тишина эта вдруг возникала посередине песни или Джим, скажем, мог даже остановиться посередине слова. Возникавшее при этом ожидание - а что теперь будет? - перерастало в такое нервное напряжение, которое Джиму, как исполнителю, нужно было разрядить как раз во время: не слишком поздно, но и не слишком рано. Постепенно по мере того, как его гипнотический контроль над аудиторией становился все более ухищренным, длина этой зловещей тишины, возрастала пропорционально. Самая длинная такая пауза была зарегистрирована на выступлении в нью-йоркском Университете. Во время исполнения песни "The End" ("Конец") Джим вдруг остановился. На сцене воцарилась "зловещая тишина"... Она длилась, густела, заполняла зал, обволакивала всех присутствующих и никто даже не кашлянул, не засмеялся, не зашептал. Давление поднималось, как в скороварке. И вот когда зал, раскаленный этой тишиной, готов был взорваться, Джим дал отмашку и группа снова вдарила по струнам, шкурам и клавишам.

"Все это, напоминает мне настенную живопись, - сказал тогда Джим, - замершее движение, которое нужно продолжить, пока не появилась трещина на стенке". Человеку вообще свойственен эгоцентризм, то есть замыкание всего окружающего мира на самого себя. А уж исполнитель на сцене, на которого обращены тысячи глаз, который ослеплен софитами и видит перед собой нечто темное, колышущееся и бесконечное, еще в большей степени примеряет происходящее на себя.

Примерно с 1968 года The Doors время от времени возили с собой киносъемочную группу. Не забудем, что по образованию половина из них была киношниками. И вот, просматривая материал, отснятый в амфитеатре "Сингебл" в Нью-Йорке, то есть документальные кадры, в которых Джим извивался на сцене в нарочитой агонии, а доведенная до исступления аудитория сражалась в нескольких метрах от него с полицейским кордоном, Джим впервые, быть может, был поражен. "До сих пор все происходящее я видел со своей точки зрения, - сказал он, - я видел себя центром, от которого все исходит и к которому все возвращается, но увидев на экране, как это все выглядит со стороны, я внезапно понял, что я всего лишь кукла. Кукла в руках сил, которые я лишь сам смутно понимаю", - конец цитаты.

Ну, у иного слушателя тут может создаться впечатление или картины каких-то бесовских наваждений на концертах The Doors. Это не так. Много из происходившего на них делалось понарошку, как бы по неписаным правилам игры. В игре этой участвовало три стороны: группа - на сцене, публика - в зале и, стоявшая между ними, полиция или охрана. Группа заводила публику, публика под заводом лезла на сцену, полиция ее со сцены стаскивала. И вот все более и более широкая публика начала, так сказать, просекать эти правила игры, соответственно ожидала уже при этом от Джима Моррисона разных выходок и приемов, о которых она была наслышана. Джим со своей стороны постепенно начинал понимать, что музыка песен и слова к ним, то есть поэзия его, его дитя, выношенное в болезненных полетах мыслей, как бы отходят на второй план, затеняясь постепенно каким-то рок-н-рольным цирком. И если раньше он бунтовал против всякой власти, порядка, против всяких установленных правил, то теперь он начинал подсознательно восставать против власти зрителя, против неписаного порядка концерта и ожиданий толпы. Если на ранние выступления The Doors проходили открыто, непредвзято, то теперь зал так и кипел предвкушением. А что с этим было поделать? Как говорится, за что боролись... Участники The Doors как бы переходили из жизни на огромное настенное панно, где они становились в десять раз больше самих себя. Их взаимоотношения с аудиторией с каждым очередным концертом, становились все более нереальными. Джим не только чувствовал все в большей степени, что он не достоин всего этого поклонения, но что и само поклонение это тревожило его все больше и больше. Открытое презрение, которым он начал поливать зрителя, его выходки и грубая ругань лишь добавили масла в огонь, потому что все воспринималось, как часть сценического действа, и публика это ну просто обожала.

  Музыка The Doors   Gloria   

Песня "Gloria", запись 1969 года.

В феврале 1969 года Джим попал на спектакль экспериментального театра, так называемого - "живого театра", который задел его за так называемое живое. В этом театре актеры смешивались с публикой и вовлекая ее в диалог, они выкрикивали одну за другой фразы об ограниченности жизни и свободы действий типа: "Я не могу свободно ездить, не могу передвигаться по собственной воле", или: "Я отделен от людей, я окружен границей", или: "Ворота рая для меня закрыты", ну и так далее. В конце представления, доведя себя и публику почти до истерики, актеры начинали выкрикивать: "Мне не разрешают раздеться!" - при этом начинали скидывать с себя всю одежонку. Ну, на этом месте, тоже обычно, в действие вмешивалась полиция, и спектакль прекращался.

Идеи этого живого театра, видно, запали Джиму Моррисону глубоко в голову. Однажды жарким летним вечером Джим прибыл на концерт в штате Майами с опозданием и далеко не трезвым. На сцене он появился только ко второму номеру, а выйдя начал вести себя по русской пословице: "Что у трезвого на уме, то я пьяного на языке". Другими словами, из него полился потом не очень ясного сознания. Так во всяком случае могло показаться постороннему человеку. Но, во-первых, публика пришла на Моррисона, зная чего от него можно ожидать, А во-вторых, Моррисон тоже малость хитрил, потому что он опробовал первые уроки "живого театра". Стянул с себя рубаху, выкинул ее в зал, стянул с себя знаменитые кожаные порты, под которыми оказались предусмотрительно надетые пляжные трусики.

Все это, вкупе с непечатностями, которые неслись со сцены, перетянуло чашу весов общественного терпения. Показная сторона американского морализаторства была уязвлена. Уже через три недели стало ясно, что произошедшее в Майами серьезно угрожает будущему группы. В конфиденциальном письме, разосланном членам ассоциации концертных залов Америки, перечислялись грехи Джима Моррисона и всей группы, и рекомендовалось препятствовать их выступлениям. После этого города начали выпадать из гастрольного графика, как шашки домино. Первым пал Джексонвиль, потом Даллас, затем Питсбург, потом последовали Провиденс, Сиракузы, Филадельфия, Цинцинатти, Кливленд и Детройт. Даже радиостанции в нескольких городах начали изымать музыку "Дорз" из своих репертуарных списков. В набегавшую мутную волну включилась и пресса, которая впервые за карьеру "The Doors" обернулась против них. Так журнал "Роллинг Стоун" опубликовал плакат Джима Моррисона с надписью: "Разыскивается преступник".

Спустя несколько дней после отъезда из Майами местный судья издал приказ о задержании Джима. И хотя он уехал из штата до издания этого приказа и знать о нем, естественно, не мог, ФБР предъявило ему обвинение в бегстве от правосудия. Вскоре в двери конторы группы "The Doors" постучал агент Федерального Бюро Расследований, в руках которого был ордер на арест. 4 апреля 1970 года в сопровождении своего адвоката Джим сдался агенту ФБР, но был тут же выпущен под залог в 5 тысяч долларов.

В одном из своих ранних интервью Джим Моррисон сравнивал себя с луком, тетиву которого натягивали 22 года, а потом внезапно отпустили. Выпущенная при этом стрела летела все выше и выше, и вот теперь, похоже, наступил момент, когда она достигла высшей точки и повернула наконечником вниз.

Вот на этом месте мы нашего героя, пожалуй, оставим. Я прощусь с вами до будущей недели, до встречи в полночь по Санкт-Петербургу. Желаю вам самого наилучшего. Счастливо вам, ребята.

<< возврат

пишите Севе Новгородцеву:[email protected] | вебмастер: [email protected] | аудиозаписи публикуются с разрешения Русской службы Би-би-си | сайт seva.ru не связан с Русской службой Би-би-си
seva.ru © 1998-2024