 |
ПРЕССА |
|
ПРЕССА |
О.Крылова, "Смена", Санкт-Петербург, 9 ноября
ДАЖЕ если бы Сева Новгородцев не приехал бы десять дней назад в Россию на презентацию своего рок-журнала "О!" и его не показало бы телевидение, не написали бы о нем газеты - и тогда в особом представлении он бы не нуждался.
Его имя хорошо известно даже тем, кто его никогда не слышал и толком ничего о нем не знает. Более того, Би-Би-Си (место работы Новгородцева) в нашей стране часто известно лишь как некая английская радиостанция, вещающая некоторое время назад голосом Севы Новгородцева всякие "гадости" про Советский Союз. Хотя Би-Би-Си - далеко не радиостанция, а всемирная служба, включающая в себя мощнейшую в мире государственную телерадиокомпанию Великобритании (несколько радио- и телеканалов), множество других гигантских дочерних организаций и несколько национальных радиослужб. Среди которых есть и русская. Да и Сева Новгородцев - никакой не герой-диссидент, хотя "гадости" про советский строй в эфир говорил. Что было - то было. Тем и прославился.
НЕСКОЛЬКО лет назад он от "тех" дел отошел и ушел целиком в музыку, ведет на Би-Би-Си две часовые музыкальные передачи "Рок" и "Севаоборот" и, похоже, политикой совсем не интересуется.
Мы беседуем в столовой Буш-Хауза - главной резиденции Би Би Си, куда Новгородцев часто приезжает на велосипеде: "Трудности с парковкой, сами понимаете". Дома в гараже у него тем не менее стоят "на всякий случай" два автомобиля, среди которых - один спортивный.
Сева - человек уже немолодой, несколько старше его любимого Джона Леннона, но больше, чем на сорок, не выглядит. Стройный, подтянутый, седые вьющиеся волосы до плеч. Все время шутит, но сам при этом улыбается мало. Позже я узнала, что как раз накануне нашей беседы погиб один из трех его домашних котов - Бублик. Кто-то выстрелил в него из духового ружья, в легкие вместе с пулей попала инфекция, и спасти Бублика на удалось. Доказательств нет, но Сева подозревает в злодеянии своего соседа-финансиста. Впрочем, может, причина неулыбчивости Новгородцева была в другом.
- Сева, вы, надо полагать, ощущаете себя звездой? Известность, слава, деньги - все в избытке. Пенсию на Би-Би-Си, наверное, хорошую заработали.
- Что вы, какая пенсия! У меня от Би-Би-Си пенсии нет никакой. Я сначала долго был на контракте и сейчас - тоже. В 1984 году уволился, с тех пор сам по себе. Придет срок уходить на пенсию, по бумажным стаканчикам разольем вино и распрощаемся.
Что же касается богатства, то оно, как известно, определяется размером долгов. Долг у меня сейчас 25 тысяч долларов - все, что ушло на издание журнала. Так что сами судите, богатый я человек или нет.
- Сева, у нас вы известны как ярый антисоветчик...
- Еще бы, когда я выехал, то был очень сердит на строй. Вадь только попадая на Запад, понимаешь, какой уровень лжи существовал тогда в Советском Союзе.
- Но ведь была и другая сторона - антисоветская ложь, например.
- Может быть, и была, конечно. Я свои антисоветские штучки прекратил 3-4 года назад, понял, что хватит разрушать, пора начинать строить.
- А что нужно, чтобы "строительство" было успешным?
- Для начала нужно отучиться врать по мелочам. Я верю только в перемены снизу, в политическую борьбу я не верю. Правительство - это многослойный пирог, поэтому оттуда ждать перемен тоже не стоит. Должны измениться сами люди. Есть такое понятие "интерменшен", это о тех, к кому применимо высказывание: "Он приходит вовремя и выполняет сурово". [Примечание Севы: Автор статьи не понял моих разглагольствований об "унтерменшах" (нем. "недочеловеки"), и пропечатал это как "интерменши". Фрейдистская оговорка закоренелого интернационалиста!]
- В то время, когда вы уехали на Запад, большинство наших граждан были законопослушны и бесконечно преданы Родине. Как дошли до жизни такой?
- Как вам сказать. Я родился в Ленинграде, на проспекте Стачек. Первое мое образование - штурман дальнего плавания. Я закончил мореходку, был четвертым и третьим помощником капитана. Потом все бросил и ушел в музыку, играл в танцевальном джаз-оркестре Вайнштейна.
- То есть "сегодня он играет джаз, а завтра - Родину предаст"!
- Ну, не так сразу. С 1965 года по 1972-й мы с ребятами создали ВИА "Добры молодцы", аналогия "Песняров", только в русском варианте. Костюмы, репертуар - все соответствующее. Выступали в ДК имени Горького у Нарвских ворот. А начинали с Читы, потому что там контроль послабее. Музыканты знают, есть такой термин - "обезьянки": это те, на кого народ ходит. Так вот, мы были "обезьянками". На нас народ валом валил. Мы были одним из первых ВИА, "Поющие гитары"появились значительно позже. Росконцерт нас за это уважал, вызывал в Москву. А вот с Министерством культуры отношения с подачи Зыкиной не сложились, она заявила, что "какой-то саксофонист" (это про меня) марает русскую музыку. Так мы оказались между молотом и наковальней.
А вообще время было веселое. Росконцерт дал нам письмо для руководства гостиницы "Россия", чтобы нас там поселили. Руководство думало-думало, потом предложило нам за это дать шефский концерт для персонала. Мы выступали на кухне, в костюмах, со всей аппаратурой между кастрюлями и печками. Персонал остался доволен, а мы получили номера в гостинице.
Наш тромбонист Саша Морозов (у нас с ним был номер на двоих) тогда только женился. И вот как-то к нему из Ленинграда внезапно нагрянула жена. Что делать, где их разместить? А у нашей певицы был одинарный номер. Я - к ней: Светка, переезжай пока ко мне на Сашину кровать, а молодоженам уступи свой номер. Светка поупрямилась немного, но другого выхода вса равно не было, пришла. Мы с ней поболтали и легли спать. Часов в пять утра раздается страшный стук в дверь. Я, ничего не понимая, открываю и вижу перед собой шесть разгневанных "этажерок" (дежурные по этажу. - Прим. O.K.), они, оттолкнув меня, влетели в комнату с криком: "У вас в номере женщина!' Я кое-как прикрываясь простыней, пытаюсь проанализировать обстановку, и тут до меня докодит, что они имеют в виду: "Да какая же это женщина, это же Светка!"
С "этажерками" мы кое-как разобрались, а вот Светка мне этого долго забыть не могла. Потом, правда, простила и даже записала известное: "Сева, Сева Новгородцев, город Лондон, Би-Би-Си".
В нашем ВИА я был не только саксофонист, но и руководитель. Моя карьера руководителя закончилась на Сахалине летом 1974 года, куда мы приехали на гастроли.
Тогда существовала только одна отечественная разновидность усилительной установки УМ-50, где была только одна дырка и мощность 50 Вт. Установка годилась для озвучивания колхозного митинга, но не для выступления вокально-инструментального ансамбля.
И вот мы у каких-то югославов за безумные деньги купили австрийский усилитель "Монтарбо". Тайно, ночью пронеспи его через окно, но все предосторожности оказались тщетными, После нашего выступления гордые сахалинцы не без помощи местных властей накатали письмо в газету, где были такие слова: "Музыканты ВИА "Добры молодцы" оскорбляют русскую народную песню, нагло выставляя вперед заграничную аппаратуру, где большими нерусскими буквами..." и т.д.
Мы, конечно, в долгу не остались и написали ответ, где говорилось, что в таком случае ежедневно десятки и сотни пианистов оскорбляют гениальную музыку славных русских и советских композиторов, исполняя ее на роялях заграничного производства типа "Блютнер", "Стенвей и сыновья" и т.п. Ответ наш, конечно, учтен не был. На основании газетной публикации гордые сахалинцы накатали жалобу в Министерство культуры. A им только этого и надо было. Оттуда моментально пришла "цедуля", и нас разогнали.
- Это и спровоцировало ваш отъезд?
- На тот момент я был еще убежденным патриотом, так как до этого много раз бывал за границей (когда ходил в море) и понимал, что русскоговорящему человеку там делать нечего. Разве что жить вторым классом. Батя мне после сахалинской эпопеи нашел работу - агент инфлота, oбслуживание иностранных судов. Туда требовался диплом переводчика и высшее образование. Все это у меня было. Но особый отдел, конечно, зарубил: во-пераых, потому что я из джаза, да еще полуеврей.
- Ваш отец ведь занимал достаточно высокую должность?
- Мой отец - Борис Иосифович Левенштейн, с 29-го года член партии, до войны - заместитель начальника Балтийского пароходства, потом начальник Эстонского. В конце сороковых годов попал под еврейскую кампанию - борьба с космополитизмом и прочее. Натерпелся всякого.
- Наверное, это тоже сыграло роль в вашем отношении к советскому строю?
- Нет, отец так и остался убежденным коммунистом, преданным стране. Он очень тяжело переживал мой отъезд, от расстройства попал в больницу. Но это уже потом было. А после возвращения с Сахалина мне удалось устроиться с помощью своих знакомых на совершенно уникальную работу в Управлении садово-паркового хозяйства города Пушкина. Там было пять музыкантских мест, существование которых хранилось в страшной тайне. А мне вот повезло.
- У вас все так замечательно складывалось. Зачем вы уехали?
- А это все жена моя, Галочка Бурханова. Она работала в системе Аэрофлота, и на нее по необъяснимым причинам взъелся комитетчик. Из стола исчезла пачка билетов на 10 тысяч долларов. Этого Галочка - женщина редкой красоты и ума -пережить уже не могла.
- Как вы о своей бывшей жене отзываетесь - заслушаешься.
- Ну что вы! Галочка - достойнейшая женщина. Правда, жить с ней было нельзя. По крайней мере мне.
После истории с билетами Галочка начала на меня давить: давай уедем да давай уедем. На кухне соберутся с сестрой, зубом цык-цык... В общем, собрались мы. Прощались с poдными навсегда.
- Вы сразу сюда, в Лондон, попали?
- Нет, какой сюда! Тогда был лозунг - не куда, а откуда, лишь бы выехать. Но господь вывел. В Австрию, как все, я не попал - за еврея не сошел, так как у меня мать русская. Послали в Италию, в организацию для таких типов, как я. Начались проблемы с работой. Про саксофон свой я умолчал, зачем проблемы создавать?! В соответствии с моим морским образованием меня направили моряком в Канаду. Но то ли в Канаде флота своего не было, то ли еще почему-то, но меня вернули невостребованным.
И тут словно с неба свалился в белом длинном пальто Лео Фейгин. Он в то время уже работал на Би-Би-Си, а вообще-то наш, ленинградец. Институт Герцена закончил, бывший рекордсмен по прыжкам в высоту. А меня помнил еще по джазу. Он подтолкнул меня попробовать себя на Би-Би-Си. Я сдал 4-часовой лингвистический тест, голосовой тест. Потом приехал какой-то дядька, побеседовал со мной, и мои документы направили в английское КГБ. Все прошел, но паспорта-то у меня не было, как поехать?! По международному положению выездные документы мне должна была выдать Италия. И тут началось... Каждый день я приходил в полицейское управление и выстаивал очередь часа на четыре. (Все это происходило в городе Остия, в 25 километрах от Рима, доисторический город, но итальянцы его не рекламируют, боятся, что набегут туристы и все растопчут.) Наконец-то я попадаю к чиновнику, он берет мои документы и читает имя моего сына - Ринат: "Так я же тоже Ринат!"
- И что, тут же выдал паспорт?
- Ну да, фигу в нос. Есть у них такое словечко: "сеттимано просимо", типа нашего -"приходи на следующей неделе". Так для меня началась эта эпопея. Я ходил несколько месяцев и каждый раз попадал к другому чиновнику. И опять в ответ: "сеттимано просимо". Галочка уже начала подозревать, что я идиот. До нас в Италии был некий Славинский, который получил все документы и благополучно уехал, куда ему было нужно. Так вот, ключевой фразой у нее было: "А как же Славинский?!". На этот вопрос у меня ответа не было, и, никогда не видя, я уже люто ненавидел этого Славинского.
Как-то, когда я сидел и по питерской привычке читая книжку в очереди, ко мне подсел человек, работавший религиозным консультантом по кино. Разговорились, и он мне предложил: "Давай вместе кино будем показывать". Делать все равно было нечего, я согласился. Первая картина была про красную кровяную клетку и разбивала всю теорию Дарвина в пух и прах. На ее просмотре присутствовали шесть человек: Галочка и пять наших соседей. Потом, когда люди прослышали, что после каждого фильма раздают бесплатно библию, народ повалил валом. В конце даже целая миссия образовалась из 11 человек. И все в штате были.
- Так что это за конфессия была?
- Я уже точно и не помню. В принципе какая разница? Ведь религия - это как радио, кто на какую волну настроится, на той и слушает. Главное - выйти к Богу.
И вот после всех наших религиозных дел я почувствовал однажды, что созрел для крещения. Крестили меня в центре Рима, в теплом голубом бассейне, я прямо ощущал, как вокруг ангелы летают. И такое на меня просветление нашло, что не выразить словами. - После этого - ну как не верить в Бога - я пошел в полицейское управление и попал на своего первого мужика, Рината. Он меня узнал, в столе своем порылся и отыскал в нижнем ящике мою папку с документами. Почему-то она там оказалась. Поизвинялся, но дальше все пошло очень быстро, оформили мой выезд без проблем.
Кстати, там, в Италии, еще одно проявление божественного юмора было. В номере моей первой машины (я купил такой старенький жучок за 180 долларов) были буквы DJ, в качестве кого я до сих и работаю.
На Би-Би-Си я приехал в 1977 году обыкновенной рабочей лошадкой, там тогда человек 15 работало в Русской службе. Из отдела новостей носили кипы бумаг. 9 июня 1977 года вышла моя первая музыкальная передача. Но вот уже 10 лет, как на работу я каждый день не хожу. "Рок" идет в живом эфире и в повторе на следующий день. А в остальное время я работаю дома.
- Сева, на Би-Би-Си существуют строжайшие внутренние правила: никаких собственных оценок, никаких крайностей. Как же проходили ваши комментарии и шуточки насчет Советского Союза?
- Да я чистый нелегал был на Би-Би-Си. Меня резали безжалостно. Подготовка моих передач напоминала стрельбу на пересеченной местности. Но в этом была и положительная сторона, так ковался стиль. Например. В 1982-м году в журнале "Ровесник" про меня было написано: "Кто он - еврей, татарин, русский? А, по-моему, человек без родины, просто мусор". На что я в своей передаче ответил: "Кем мне только но приходилось быть, но "мусором" не был никогда". Начальство на Би-Би-Си таких тонкостей не понимало, нашего слэнга они не знали. Это давало некоторую свободу.
- Ностальгия по родине не мучила?
- Ностальгия? Берите ручку, записывайте. История называется - сон. Ее мне рассказал мой коллега Геннадий Галин. Но она полностью как бы про меня.
Так вот, снится Гене, что сидит он на кухне в своей квартире в Союзе, смотрит телевизор и видит: вокзал Чаринг-Кросс, улицу Стрэнд, и, наконец, Буш-Хауз. В этот момент Гена проснулся, а подушка - вся в слезах.
- С кем вы здесь общаетесь, кто ваша вторая жена? Посещаете ли "злачные" места типа Хард-рок кафе в Сохо?
- Нет, не посещаю. Что там делать? Шумно очень. Я всю жизнь чурался звезд. Как. правило, сижу дома один, тишины не хватает. Есть пара приятелей, с которыми можно раз в полгода встретиться.
Моя жена Карен Крейг - актриса. Мы уже женаты 13 лет. Ее отец был известный трубач-джазист Арчи Крейг. Поэтому "в народе" Карен известна как Арчибальдовна, друзья при встрече так и говорят: "Привет Арчибальдовне". Карен - голосовая актриса, озвучивает кинокартины и профессионально занимается альтернативной медициной.
- Ваш проект с журналом - это что: разочарование в радио, попытка реализовать себя в чем-то другом?
- Радио - это как одноразовый стаканчик. А хочется нетленки. В журнале совершенно другой уровень требования к себе. Вы бы слышали, какие чудовищные споры разгораются у нас по поводу кавычек или апострофа!
Вообще планов всяких много. Но мне про себя неудобно рассказывать: "Куда ни кинь, везде подлец был".
- DJ - становится популярной и распространенной профессией в России, Bы как DJ с опытом что можете посоветовать своим коллегам помладше?
- Знаете, был такой конферансье Муравский, он обычно на подобные вопросы отвечал так: "Конферансье должен быть образованным, умным, привлекательным, находчивым и т. д. Правда, - добавлял он при этом, - если он действительно такой человек, то в конферансье не пойдет".
- А "Смену"-то вы, когда жили в Питере, читали?
- А как же! Где мой журнал, давайте я вам его подпишу: "А "Смену"-то читали"!
Ольга КРЫЛОВА, Лондон-Санкт-Петербург
