 |
ПРЕССА |
|
ПРЕССА |
А.Кислов, "Пензенская правда", 26, 27 сентября
Кто-то может сказать, что история, взятая за фактологическую основу этих заметок, нетипична. А коли так - зачем об этом писать?
Да, нетипична. Более того, исключительна. Но даже и тот факт, что члены преступной компании раскаялись, осознали тяжесть совершенного, а один из них собрался написать гневную отповедь бывшему своему патрону в Англию, не дает повода к успокоению. Мы не должны оставлять ни одной щели, куда может проникнуть яд враждебной идеологии.
1. "Мемуары" Чубарова
Дежурный прапорщик внимательно проверил документы и пропустил на территорию следственного изолятора.
Андрей Бабченкова привели в кабинет начальника изолятора. Перед нами сидел высокий парень, стриженный и бледный: тюрьма - не дом родной, здесь прогулки строго по распорядку. На лице, словно маска, застыла растерянная улыбочка, в светлых глазах угадывалась бравада и страх. И - пустота. Прошло уже несколько месяцев после той беседы, но я не могу забыть страшную опустошенность, сквозившую из малоподвижных этих глаз.
Беседа была долгой. И на протяжении всего разговора Бабченков периодически восклицал:
- За что посадили? Что я плохого сделал? Мне только еще восемнадцать исполнилось, и сразу - в тюрьму!
Подполковник В.М. Рахманов, видевший всяких, наконец не выдержал:
- Значит, несмышленый еще? У меня брат в восемнадцать лет танковой ротой командовал, насмерть бился на Пулковских высотах! Их всего трое из роты в живых осталось, а брат ослеп навсегда...
Спустя некоторое время, довелось беседовать с приятелем Бабченкова, Александром Снежкиным, получившим отсрочку от исполнения приговора. Этот разговор происходил у него дома, в присутствии мамы, Леоноры Акимовны.
- Неужели вы всерьез думаете, что мы могли удрать в Турцию? - говорил он, поблескивая стеклами очков. - Ведь мы же играли!
Обратите внимание: играли. Выходит, и наркотики, которые принимали они и их приятели, и планы бегства за границу, которые строили, и политически вредные песенки, которые сочиняли и пели, и многое другое, о чем речь впереди - не более, как игра.
Сейчас, с ознобом вспоминая те беседы, я более всего поражаюсь главной мысли, которая сквозила в оправданиях Бабченкова и его дружков. Восемнадцати-двадцатилетние лоботрясы нажимали на то, что они еще несмышленые дети. Ну, заигрались немного, а их - в тюрьму.
Да, в их действиях и планах было много наивного и откровенно глупого. Но вряд ли можно назвать игрой регулярные сборы, где детально обсуждались "мероприятия" по подготовке к бегству за рубеж. Чтобы не оказаться за границей с пустыми руками, собирали информацию негативного характера (при обыске у "невинных" юношей были изъяты фотопленки со снимками полуразвалившихся зданий, пьяниц возле пивной бочки и т.д.). Разрабатывались планы и делались попытки завладеть огнестрельным и холодным оружием. (Ничего себе - игра: напоить и убить милиционера, чтобы взять у него пистолет).
Однако по порядку. В поле зрения Первомайского РОВД г. Пензы попала группа молодежи, связанная с употреблением наркотиков. Во время задержания одного из участников преступной группы была обнаружена тетрадка с так называемыми "мемуарами" Александра Чубарова под названием "Борман и Отто Скорцени". Открыли ее работники РОВД и обомлели от цинизма, грязи, пошлости, с которыми автор описывал встречу праздника в одной из пензенских больниц, когда он и его приятели, работавшие здесь санитарами, пили, болтали, прелюбодействовали с девчонками-медсестрами, издевались над больными.
В ходе следствия выяснилось, что несколько лет назад сформировалась группка подростков, изнывающих от скуки и безделья. Объединяли их праздность, жажда острых ощущений, увлечение западной музыкой, тряпками и наклейками. Собирались в сквере возле дома, в подъездах, покуривали, болтали о "достоинствах" импортных штанов, магнитофонов, сигарет, о том, что "у нас таких вещей нет, и вообще у нас нет возможности жить весело и шикарно, как показывают в западных фильмах". Со смаком обсуждали эпизоды из западных боевиков, особенно те места, где супермены лихо лупят в челюсть своих противников и весело проводят время с роскошными красотками в барах и отелях.
Потом стали выпивать, принимать наркотики.
Взрослея, они понимали, что ведут опасную жизнь. Но и в школе, и дома, хотя и замечали отклонения от нормы, тревоги не поднимали, делали вид, что все это обычные детские шалости. И это обстоятельство стало неким рубежом в их сознании, после чего наступило время еще более опасной игры, постоянного волнующего ощущения вседозволенности, которое временами перебивалось чувством леденящего душу страха.
Рискованность игры дурманила голову, а когда выпивали или принимали наркотики и включали магнитофон, чувствовали себя почти суперменами. Чтобы не было "почти", хотелось совершить нечто такое, о чем бы все заговорили.
К этому времени компания состояла из единомышленников, одинаково отличавшихся завышенной степенью самооценки, кроме простачка-наркомана Игоря Драгункина, влетевшего в эту историю, как муха в огонь, и нескольких девиц-медсестер, которые от связей с говорливыми парнями имели свой практический интерес.
Бабченков считал себя большим музыкантом и намеревался перебраться в Англию, поскольку "там очень свободно можно достать наркотики", создать ансамбль и играть хард-рок. "Для этого, наверное, талант нужен?" - спросил я. - "Какой там талант, - ответил Бабченков. - Бери и играй..." Вместе со своими дружками Бабченков сладил несколько песенок. Одна из них называлась "Партия Тэтчер - мира оплот". "Имеется в виду партия консерваторов?" - опять задал я вопрос. Бабченков непонимающе поглядел на меня: для него эти детали были неведомы.
Александр Снежкин тоже не горел желанием трудиться и в свое время привлекался к ответственности за тунеядство. Но мыслил о себе высоко. В характеристике из школы рабочей молодежи N7, где Снежкин учился, записано, что он имеет способности, эрудирован, но многословен. "Настораживает его высокое мнение о своей исключительности", - говорилось в заключение этой характеристики.
Потом в кампании появилась весьма темная личность - Сергей Евин. Годами несколько старше, поопытнее других. Еще раньше делал попытку поступить в литературный институт, правда, безуспешную. Евин открыто не рвался за границу, более того, иронизировал над стремлением убежать туда "не имея в руках и за душою ничего существенного". Вместе с тем тонко поддерживал разговоры "о преимуществах жизни на Западе", подтверждал это некоторыми аргументами, известными ему из личных связей. А связи у него были "богатые" — он имел переписку с предателем Родины Севой Новгородцевым, который вел музыкальные передачи на Би-би-си. Намекал и на то, что имеет некоторые родственные связи с Англией. Понятно, что каждое слово Евина компания ловила с расширенными глазами и разинутым ртом, тем более, что он иногда приносил магнитофонные кассеты с модными записями и голосом Новгородцева.
Потом мы беседовали о Евине с его дружками, и они утверждали, что этот парень цель в общении с ними имел далеко не благую. То, что встречался Евин с ними неспроста, они почувствовали сразу. Ядовитые его словечки, ирония по поводу некоторых наших недостатков, записи Би-би-си западали в душу, вызывали мысли о том, что жизнь на Западе и в самом деле "гораздо приятнее и беззаботнее, чем у нас".
Так родился план бегства в Турцию, откуда единомышленники намеревались разъехаться кто куда. Бабченков - в Англию, играть свой хард-рок и потреблять наркотики, Снежкин - в США, искать занятие по душе.
2. Евин и Сева Новгородцев
Вскоре они "заигрались", попались на наркотиках и получили каждый свое, по заслугам. На этом можно было бы и поставить точку, заключив дежурной фразой о том, что сия история явилась следствием упущений в воспитательной работе семьи, школы, общественности микрорайона и т. д. Так-то оно так. Только есть необходимость посмотреть на случившееся шире, идя от факта к его причинам, попытаться подробнее исследовать обстоятельства, способствовавшие появлению этой группки, выяснить истоки праздности, нездорового интереса к западным символам. Вспоминаю беседы с осужденными, изучаю материалы дела и еще раз убеждаюсь, насколько прост, даже примитивен механизм возникновения у них симпатии к западному образу жизни.
Евин говорил, что у него началось все с 14-летнего возраста, с увлечения рок-музыкой. Стал собирать информацию о рок-ансамблях, включать зарубежные радиоголоса, в том числе Би-би-си. Ведущие радиопрограмм, и в частности Новгородцев, наряду с информацией вкрадчиво вещали "о недостатках в Советском Союзе и прелестях западной демократии". Однажды Евин решился и написал Новгородцеву в Англию, попросил передать по радио мелодию в исполнении группы, которая ему нравилась. Через некоторое время в передаче Би-би-си прозвучало, что по просьбе Сергея Евина из Пензы исполняется песня... Экзотичность такого внимания распирала грудь, и Евин, проникшийся симпатией к Новгородцеву, вступает с ним в переписку.
Сева покупал Евина продуманно и методично. Сначала - песня по заявке с упоминанием имени юнца, потом - письма-приветы. Затем Новгородцев порекомендовал Евину принять участие в конкурсе на лучшее знание имен зарубежных исполнителей. Разумеется, вскоре Евин стал одним из его победителей. Это также было заранее предусмотрено: прием профессиональный, чувствуется стиль спецслужб, опекающих радиостанцию. Потом Евин стал удостаиваться посылок из-за рубежа с дисками модных ансамблей. Тут Сергей проявил немалую коммерческую хватку; организовал копирование их и продажу магнитофонных лент за весьма круглые суммы. Но самой крупной подачкой Би-би-си был модный комбинезон, присланный для сожительницы Евина.
Вся эта коммерция шла на фоне передач Би-би-си, "Немецкой волны", "Голоса Америки", до которых Евин стал большим охотником. Клевета на Советский Союз, которой исходят эти "голоса", западала в душу, смешивалась с чувством благодарности и Севе и его хозяевам, требовала ответных действий, Новгородцев в своих письмах поощрял настроения Евина, намекал, что пора действовать более решительно. И Евин предпринимает практические шаги: начинает развращать, инструктировать и подстрекать к преступлениям более молодых своих приятелей.
Примерно так же проникались симпатиями к западному образу жизни и Бабченков, и Снежкин, и Чубаров, и Ильичев, которых объединял этот "музыкальный интерес" помноженный на интерес ко всяким джинсам-батникам, лейблам. Они регулярно собирались, бренчали на гитарах, выпивали, слушали свежие записи, которые поставлял Евин, витийствовали в развитие информации, полученной по западному радио. Каждый старался перещеголять другого по смелости суждений. В ходе таких словесных соревнований рождались самые невообразимые планы.
Снежкин хотел быть диктатором. Бабченков не претендовал на руководство, он больше всего хотел наркотиков. Высоко залетали в словесных упражнениях Ильичев и Николаев.
Евин планов не строил, он выдавал информацию и затаенно усмехался.
Однажды они сладили некие стишата и отправили их своему кумиру на Би-би-си. И даже сами удивились, когда услышали их в одной из передач. Вот эти строчки: "Бомба водородная - счастье для людей. Кто бомбу не видел, тому не понять: великое счастье - бомбу бросать".
Право же, этот факт говорит сам за себя. Видно, плохи дела у господ зарубежных идеологов, коли не гнушаются они даже таким "творчеством", если "золотую роту" своих волонтеров пытаются формировать из желторотых оболтусов, склонных к уголовщине.
Родители Бабченкова, Снежкина и других сейчас пожимают плечами: откуда это в них? Но давайте обратимся хотя бы к педагогическому опыту самой Галины Георгиевны Бабченковой. Считаю, что, не будь она так слепа в своей любви к Андрею, он бы не изуродовал собственную жизнь и не принес матери столько горя.
Галина Георгиевна и сейчас, после суда, который поставил все точки и определил каждому по заслугам, утверждает, что это дружки сбили Андрея с толку, совратили и довели до преступления. В то же время вполне определенно установлено, что Бабченков был автором многих преступных инициатив, в том числе - плана бегства за границу.
И так на каждый неблаговидный шаг Андрея Галина Георгиевна находит оправдание. То, что сын в девятилетнем возрасте впервые попробовал наркотики, оставшиеся в доме после смерти отца, она объясняет любопытством или попыткой заглушить боль (мальчик страдал, по словам Галины Георгиевны, неспецифическим язвенным колитом). Регулярное потребление наркотиков в последние два года объясняет неким чувством беспокойства.
Ей бы забить тревогу, добиться лечения сына. А что она? Андрея, замеченного в странностях поведения, когда он учился в музыкальном училище, потихоньку переводят в школу N19, где работает родственница Галины Георгиевны. Одновременно Андрей устраивается работать санитаром в онкологический диспансер. Последнее обстоятельство также должно было насторожить Галину Георгиевну, равно как и родителей Драгункина и Снежкнна. Драгункин к тому времени уже работал в городской больнице N5.
Kак-то Галина Георгиевна обнаружила, что сын одурманен в очередной раз. Стала выяснять - где, и вышла на Драгункина, который в этот вечер также был невменяем. А Снежкин свои уклонения от работы, как всегда, многословно и с изрядной долей актерства объяснял тем, что цель его жизни - медицина, и нигде, кроме медицинского учреждения, он работать не хочет. Эта ориентация на больницы у начинающих наркоманов имела весьма прозрачный повод, и не догадаться об этом было нельзя.
Теперь удивляются родители, недоумевают учителя, почему молодые люди, воспитанные в советской семье и школе, которым несколько лет непрерывно втолковывали принципы коммунистической морали и нравственности, рассказывали об истории СССР и великих целях советского народа, избрали столь своеобразную и страшную "игру"?
А может, потому, что плохо учили их и дома, и в школе тому, что они - члены социалистического общества, которому присущи вполне определенные нравственные принципы и идеалы, плохо учили жить и ощущать себя членами нашего общества со всей полнотой ответственности?
О человеке, который знает, имеет представление, еще нельзя сказать, что он убежден. Мало только говорить о необходимости классового сознания и активной жизненной позиции, надо их воспитывать. Это трудно, но это надежнее, чем говорить, а потом с горечью обнаружить, что все разговоры прошли впустую.
А.КИСЛОВ.
