СЕВАОБОРОТ

Слушайте эту передачу:

 mp3

20 сентября 2003: О конструкторе С.П.Королеве

Гость: Наталья Королева, профессор, хирург, дочь конструктора С.П.Королева

Сева: Добрый вечер! О прошлом своем, о прошлом Отечества мы узнаем с каждым днем все больше и больше. Например, всем известны надписи на крышах домов, гласящие "Слава труду!". На самом деле, никакие это не лозунги, это реальный человек-Слава, по фамилии Труду. Недавно он дал интервью, и вот как он объясняет свое происхождение.

Слава Труду: Ко мне часто подходит народ, журналисты, женщины меня тоже любят... Так вот, подходят и спрашивают: "Как же так, Слава, вы такой известный человек, ваше имя уже столько лет по всей стране гремит, а лично вас мы ни разу не видели и не слышали". А я им объясняю: "А помните, в 60-е годы все газеты писали о "генеральном конструкторе по космосу", а ведь никто не знал ни его имени, ни фамилии. А вот по отношению ко мне руководство приняло диаметрально противоположный подход: решено было имя объявить, причем, объявить широко и всенародно, а вот профессию до поры, до времени попридержать".

Сева: Сегодня мы знаем, что генеральный конструктор-это Сергей Павлович Королев, и, кроме того, господа, объявляю вам с превеликой радостью, что сегодня дочь его, Наталья Сергеевна, у нас в гостях, и мы узнаем о генеральном гораздо больше, так что, добро пожаловать к нам в студию! Сразу же, господа, докладываю, что по такому случаю, мы собрались не поздним вечером, а ранним утром, и не 20 сентября, а какого-то августа. Ну, какое это все имеет значение, главное, что рассказывать вам сегодня будем честно то, о чем знаем. Наталья Сергеевна принесла две книги - называются "Отец"-том 1 и том 2. На эти книги, судя по их объему, количеству текстов и фотографий, у вас ушло много времени.

Наталья Королева: Да, я задумала написать книгу об отце после его кончины: 14 января 1966 года он умер на операционном столе в возрасте 59 лет и двух дней. Я все последующие годы собирала материал. Конечно, много документов было у нас дома: были и личные вещи, и какие-то записки, письма. И поскольку я уже решила написать книгу, мне хотелось написать документальную книгу, чтобы там было все достоверно, максимально достоверно, то я перелопатила, если так можно сказать, буквально все возможные архивы. То есть, я была в Центральном архиве Академии наук, в Центрально государственном архиве, я была в Военной прокуратуре, отец был в 1938 году арестован и в архиве ФСБ, где мне показали не только его уголовное дело, надзорное производство и дело, даже сделали копии. Многие документы приведены в книге. Кроме того, я летала на прииск Мальдек, в Магадан, а также на Колыму, именно на тот прииск, где в 1939 году он вместе с другими заключенными, в том числе и с уголовниками, добывал золото, которое называл "золотишком". Я постаралась все максимально разузнать. Была и в магаданском архиве, где нашла документы о том, когда он прибыл в Магадан и когда убыл оттуда, по счастливой случайности оставшись в живых.

Леонид Владимиров: Наталья Сергеевна, действительно, конечно, по счастливой случайности, поскольку работавшие с ним в одном институте Клейменов и Лангемак, создатель "катюши" были оба расстреляны. И это, конечно, счастье, что его послали на Колыму. Но у меня вот какой к вам вопрос: мы ведь теперь не только знаем имя Королева, мы знаем замечательные имена всех создателей космонавтики: Воскресенский, Глушко, Победоносцев, Тихонравов, Черток, написавший чудесный четырехтомник, привезенный вами, который я с упоением читаю, Мишин, Щетинкин, Пилюгин, Рязанский, еще много имен, которые мы знаем уже на протяжении пятнадцати лет, но все равно, почему-то Королев стоит особняком. Во многих воспоминаниях написано: "Да, вот это мы пробить не сумели. Вот если бы был жив Королев...". Вы знаете, Королев чем-то отличался от этих людей. Быть может тем, что он запустил первую ракету в 1933 году и потом оторваться не мог?

Н.К.: Вы знаете, у него была необыкновенная целеустремленность: он еще в детские и юношеские годы он поставил своей целью покорение неба. Еще, будучи школьником, учеником строительно-профессиональной школы в Одессе, он уже занимался конструированием планера и его первый планер был сконструирован в 17 лет и был признан годным к постройке. Кроме того, он уже в том возрасте изучал специальную литературу и читал лекции по воздухоплаванию рабочим одесских заводов и порта. А ему было тогда всего 17 лет. То есть, у него была необыкновенная целеустремленность. Далее. Когда он учился в Киевском политехническом институте с 1924 по 1926 год, он уже тогда занимался планеризмом и участвовал в создании планеров. В 1926 году он переехал в Москву и поступил в Московское высшее техническое училище имени Баумана. Там он также занимался созданием планеров, он окончил Московскую школу летчиков. Его второй планер назывался "Коктебель". И в 1929 году с успехом прошли испытания этого планера. А в 1930 году он уже создал собственный планер "Красная звезда", на котором летчик Степанчонок совершил две мертвых петли. Отец хотел это сделать сам, но заболел брюшным тифом, попал в Феодосийскую больницу и, к сожалению, узнал только от своих товарищей, что такое произошло, впервые в мире на планере. Ну, а дальше, когда он заканчивал МВТУ, то сконструировал под руководством Андрей Николаевича Туполева двухместную "Авиетту" СК-4, кстати, его конструкции назывались по первым буквам его имени и фамилии-СК-и этот самолет к моменту защиты диплома уже летал. И ему предсказывали хорошее будущее авиационного конструктора, но он уже тогда познакомился с работами Циолковского, и загорелся идеей покорения космоса на ракете. И вот тогда он решил, что будущее-это все-таки ракеты. Дискуссии ведутся, но я верю, что он был у Циолковского, потому что он об этом несколько раз писал. Я знаю многих людей, которые тоже свидетельствуют о том, что он был у него. Ему даже принадлежит такая фраза: "Я ушел от него с одной мыслью: строить ракеты и летать на них. Отныне целью моей жизни стало одно, прорваться в космос".

Л.В.: И вот он прорвался, в 1933 году его ГИРД (Группа по изучению реактивного движения) или, как они себя сами расшифровывали, "Группа Инженеров Работающих Даром", так как они все работали на общественных началах, вместе со Стенбеком и Цандером Сергей Павлович Королев запустил первую в истории страны ракету. Расскажите, что это было.

Н.К.: Да, Цандер был начальником ГИРДа, но к этому времени его уже не стало, и начальником ГИРДа стал мой отец. И вот 17 августа 1933 года была запущена первая советская ракета на гибридном топливе. Это случилось на полигоне близ подмосковного поселка Нахабино. Ракета поднялась всего на 400 метров и летела она 18 секунд. Это был грандиозный успех, потому что это было сделано впервые. Так был получен еще один стимул к тому, чтобы люди продолжали работу в этом направлении, создавая ракеты. А ведь ГИРДовцы, как они сами себя называли, работали в очень плохих условиях, они работали в подвале, у них не было нужного оборудования, и, поэтому, когда приказом Тухачевского был создан реактивный научно-исследовательский институт, который объединил московскую группу по изучению реактивного движения и ленинградскую газодинамическую лабораторию, в которой работал конструктор-двигателист Глушко, вот тогда был создан этот институт, и была создана материальная предпосылка к тому, чтобы создавать ракеты и двигаться вперед.

Сева: Интересен механизм: формировалось все из настоящих энтузиастов, которые уже своим трудом доказали приверженность делу не по бюрократическому принципу. Взяли людей с горящими глазами.

Л.В.: Нет, нет. Так их никто не взял, они сами пришли! Они пришли, прорвались через одного человека, Терентьева, кажется, а Тухачевский реагировал хорошо, он умел смотреть... был прогрессивный для своего времени. Какой он там был человек, неважно. Вот так родился этот институт, который потом пострадал страшно, именно из-за того, что к нему прикоснулся Тухачевский.

Н.К.: Когда арестовали и расстреляли в 1937 году Тухачевского и Эйдемана, который был руководителем ДОСААФ, тогда реальная угроза возникла над институтом: 1 ноября был арестован 1937 года начальник института Клейменов, а 2 ноября - его заместитель Лангемак...

Л.В.: ...который создал в годы войны реактивный миномет "катюшу".

Н.К.: Один из создателей. Они оба были расстреляны и, надо сказать, что судьба просто сохранила моего отца, потому что изначально, когда осенью 1938 года был создан институт, то заместителем Клейменова был назначен мой отец. Клейменов был начальником ГДЛ, а отец был начальником ГИРДа. Клейменова сделали начальником института, а отца - его заместителем. Но они не сработались, потому что Клейменов был человеком военным, он, в основном, ориентировался на военные ракеты, а отец мечтал о покорении стратосферы, ну, тогда еще такого слова, как "космос", не было, и в 1934 году он выпустил книгу "Реактивный полет в стратосфере". В общем, у них были разногласия. И, в результате, отца с этой должности сняли, а должность аннулировали, чтобы не ущемлять его самолюбия, хотя его-то, конечно, ущемили, переведя инженером в отдел крылатых ракет. Но это спасло жизнь ему, моей маме и мне, потому что Лангемак, который был назначен техническим директором, был арестован, расстрелян, жена его тоже арестована, а дочки были отправлены в детский дом.

Л.В.: Подстрочное примечание. Вы упомянули книгу. Ее я чудесным образом нашел в ленинградской библиотеке Салтыкова-Щедрина. Это были годы, когда никто не знал кто такой Королев. Был, как вы в самом начале сказали, главный конструктор с больших букв, был еще, между прочим, теоретик космонавтики с больших букв. Это был президент Академии наук Мстислав Всеволодович Келдыш. И вдруг я вижу в каталоге-Королев. Думаю, то ли? Скорее, думаю, мне скажут-изъята. Нет, дали книжку...

Н.К.: Это в каком году было?

Л.В.: Это было где-то в 1963 году...

Н.К.: Никто не знал, кто такой Королев.

Л.В.: Да, конечно, но те, кому надо было, знали. Это вот такое примечание. Ну, а насчет ракет, тогда ведь к ним и отношение было совсем другое. Не так ли?

Н.К.: Конечно, когда работали ГИРДовцы, многие считали их фантазерами. Я помню такой эпизод: когда нужно было выбить какие-то продуктовые карточки, им сказали, что карточки не полагаются, так как они ничего не производят. На самом деле, отец верил. Вот эта его целеустремленность и сила убежденности в правильности, в нужности того дела, которому он посвятил свою жизнь. И сила убежденности была такова, что он мог убедить и других людей. И люди верили ему и шли за ним до самых последних дней его жизни.

Сева: На современном языке это называется "искусство презентации"...

Л.В.: Ну, какая презентация...

Сева: Мы здесь работаем и знаем, что, если настал твой час и ты, перед большим начальством можешь защитить свой проект, то деньги будут...

Л.В.: Деньги-то появились, но дело в том, что военным эти ракеты были нужны. Это проскальзывает всюду. Вот в книге Чертока тоже. Ученые шли доставать деньги на науку.

Н.К.: Конечно, отец занимался и военными ракетами тоже, так как основные деньги шли на оборону, и, поэтому, это тоже было очень важно. Но все-таки он пробивал свою линию, а его мечтой было не только покорение космоса...

Л.В.: Наталья Сергеевна, если не ошибаюсь, вам было 10 лет, когда он вам сказал что-то интересное...

Н.К.: Да, в 1949 году мне было 10 лет, и я тогда читала и увлекалась Жюль Верном, читала его книгу "Из пушки на Луну", и он увидел, что я читаю эту книгу, и сказал, что лет через 25 человек будет на Луне. Я ответила, что это совершенно невероятно, даже при нашей жизни этого никогда не будет. А он сказал, запомни этот день и этот час, и это обязательно будет при нашей жизни.

Л.В.: Понимаете, ровно через 24 года в июле 1969 года американский аппарат "Апполон-11" высадился на Луну... Наталья Сергеевна, все равно, за эти короткие секунды в эфире мы не расскажем всю биографию Сергея Павловича. Интересны ведь самые последние 15 лет работы, когда он вывел сначала космический аппарат, а потом человека в космос. Сразу после первого спутника 4 октября 1957 года все засекретили абсолютно...

Сева: Вы помните этот день?

Н.К.: Да, конечно!

Л.В.: ... и все засекретили. Он, конечно, и раньше был засекречен, но теперь так засекретили, что просто был опущен "черный занавес": никого не знали, никаких фамилий. С этого времени секретность оставалась до конца жизни Сергея Павловича. Вот скажите, он жил в этом домике, в Останкино, окруженный цепью охраны. Кстати, он относился к ней крайне отрицательно, насколько мне известно по всем источникам. Он говорил, что вот они меня сейчас охраняют, а отдадут приказ, они войдут и скажут: "Собирайся со всеми вещами!". Вы знали тогда, что делал ваш папа?

Н.К.: Я, конечно, знала, что он делает, но мне он строго-настрого сказал: " Если тебя будут спрашивать, чем занимается твой отец, говори, что он-инженер". И я во всех анкетах писала, что мой отец инженер. И даже когда он умер, и я позвонила на работу, то мои товарищи по работе, кроме, конечно директора института Петровского, который его оперировал или заведующего моим отделением, профессора Перельман, а ныне академика, они конечно знали.

Л.В.: Наталья Сергеевна, вы забыли сказать, что вы хирург...

Н.К.: Да, я - хирург, доктор медицинских наук, профессор Московской медицинской академии им. Сеченова. Так вот я позвонила на работу, но никто не ассоциировал это с тем, что это главный конструктор Сергей Павлович Королев. И только когда в газетах появилось сообщение с его фотографией, только тогда люди узнали. Был даже такой комичный эпизод, когда 14 апреля 1961 года Москва встречала Гагарина. И, буквально все жители, которые могли стоять на ногах, шли на Красную площадь. Это было просто стихийное движение. Я работала тогда в Боткинской больнице, и вместе с моими товарищами тоже шла по Ленинградскому проспекту к Красной площади. Кто-то из моих товарищей спросил: "Интересно бы знать, кто этот главный конструктор, который запустил Гагарина в космос?". И мне так хотелось сказать, что это мой отец, но я промолчала, а сердце наполнялось, конечно, гордостью. Но самое интересное, что на этот митинг на Красной площади мой отец не попал. Он прилетел раньше, он встречал Гагарина на Внуковском аэродроме и ехал в одной из последних машин. И когда он вышел из машины, его чуть не затоптала толпа. Его тут же посадили в машину и отправили домой. Так что этот митинг он видел по телевизору. Потом уже вечером они, со второй женой, Ниной Ивановной, приехали на торжественный прием, который был устроен в Кремлевском дворце. Интересно тоже, что однажды в День космонавтики он пришел на торжественное заседание и хотел пройти в первые ряды, которые охранялись. И когда он хотел пройти и сесть один из охранников ему очень вежливо сказал: "Вы знаете, товарищ, эти ряды только для тех, кто имеет непосредственное отношение к этому событию". И еще один интересный случай. Папа отдыхал в Сочи после полета Гагарина. Олег Генрихович Ивановский, который провожал Гагарина к лифту и поднимал его наверх в космический корабль, рассказывал, что когда они отдыхали в Сочи с отцом, он увидел объявление о том, что в парке Сочи будет лекция о космосе. Ивановский пригласил Королева пойти послушать. Они пошли, послушали, и Сергей Павлович сказал: "А интересными делами мы занимаемся!". Они, конечно, пошли инкогнито, никто их не знал и не видел.

Л.В.: Черток рассказывает такой эпизод, в котором он нарушил эти строгие правила. Они были в Крыму, в Евпатории, а там был ЦУП долгое время. Он вышел прогуляться, а на пиджаке висела звезда Героя Социалистического Труда. К нему подошел несколько выпивший моряк и спросил: "Отец, а за что это схватил-то?". И тогда Черток вытащил книжечку за подписью Брежнева почему-то. Тот посмотрел и сказал: "У-у, так это ты этими делами занимаешься!". Так что Черток очень рисковал.

Н.К.: Да, он рисковал, засекреченность была тогда большая.

Л.В.: Вы, наверное, знаете Евгения Ивановича Рябчикова. У него не было допуска номер один. Он не мог просто приехать в Байконур и прогуляться к старту. Больше того, у Славы Голованова тоже не было допуска. У меня, к слову, не было никакого допуска. Кстати, о Голованове, у него огромная книга "Королев: факты и мифы". Что вы можете сказать об этой книжке?

Н.К.: Я считаю, что эта книга достаточно фундаментальная. Он много сил и времени потратил на написание этой книги. Это большой труд. Там есть некоторые неточности, без них, наверное, трудно обойтись, но, во всяком случае, из того, что было написано о моем отце, эта книга заслуживает того, чтобы о ней говорили.

Л.В.: Вы знаете, вначале о Королеве появлялись различные книги. Вот, например, книга Осташенкова, потом книга Рябчикова. Эти книги были абсолютно "сиропными": никаких неудач, никаких срывов. Потом появилась книга Славы Голованова, в которой уже рассказано гораздо больше, но несоизмеримо, чем в ваших книгах или книгах Чертока. Как вы думаете, появятся ли еще какие-нибудь труды, которые откроют неизвестные доселе черты Сергея Павловича Королева?

Н.К.: Предсказать трудно, но вполне возможно, еще что-нибудь откроется. Ведь сейчас стали доступны архивы, которые раньше были недосягаемы. Голованов сначала написал первую книгу "Королев", которая вышла в 1973 году и была посвящена довоенному периоду, потому что тогда еще об аресте писать было невозможно. Мы были очень хорошо знакомы с Головановым, потому что о детстве и юности могли рассказать моя бабушка и мама, Ксения Максимилиановна Винцентини, которая два года училась в одном классе с моим отцом с 1922 по 1924 год в Одесской стройпрофшколе, где они познакомились, подружились и поженились потом.

Сева: А мамину родословную вы прослеживали?

Н.К.: Мамину родословную я тоже проследила, перелопатила весь Кишиневский архив, и исторический архив Ленинграда, потому что наш прадед, по линии мамы, Николай Викентьевич Винцентини, был дворянин, директор Кишиневского училища садоводства и виноделия. Мама родилась в Бесарабии, его родители были итальянцы. В моей книге по линии моего отца родословная начинается с 1725 года. Глубже копнуть мне пока не удалось.

Сева: Ну, это вообще достижение. У нас в Отечестве, вообще мало кто больше трех поколений может проследить. В нашей беседе мы сделаем перерыв. Татьяна Берг бросит свой взгляд на событие недели.

Татьяна Берг: Не знаю, в чем дело, может быть на нашей планете и в человеческом организме действительно осталось очень мало тайн, но ученые в наши дни начинают интересоваться вещами, на которые раньше не обращали никакого внимания, и, которые, на первый взгляд, не имеют не малейшего отношения. Вот и сейчас наши средства массовой информации занялись обсуждением животрепещущего вопроса: в какой позе мы спим, и какое это имеет значение. И, оказывается, интерес этот не обывательский, а сугубо научный, потому что пробудил его никто иной, как один из крупнейших британских исследователей по вопросам сна профессор Крис Индиковский. Он определил шесть основных поз, в которых люди спят. Его изыскания, прежде всего, подтвердили то, что мы уже и до этого знали: большинство людей спит в позе официально именуемой "эмбрион", а попросту говоря, свернувшись калачиком. В Британии так спит 46 процентов мужчин и 51 процентов женщин. Но не такого рода статистика была главным предметом его исследований. Цель его состояла в том, чтобы определить связь между позой, в которой мы спим и нашим характером. Оказывается, те, кто спит калачиком, это люди, которые со стороны кажутся сильными, решительными, а, на самом деле, они робкое, чувствительные и легко ранимые. Дальше-больше. Те, кто спит в позе "морская звезда", то есть на спине, закинув руки за голову, это люди, которые легко заводят друзей, но не любят находиться в центре внимания, предпочитая уступать эту роль другим. Спящие в позе "солдат", тоже на спине, но вытянув руки по швам, это люди тихие, но очень требовательные к себе. Если вы спите в позе "полено", на боку, с руками, вытянутыми вдоль туловища, то у вас легкий, общительный характер. Но, если вы предпочитаете спать на боку, но руки у вас на уровне плеч, то это уже совсем другая поза, и она свидетельствует о том, что вы человек подозрительный и циничный. Каким образом профессор Индиковский пришел к этим выводам? Естественно, опрашивая людей, в данном случае, постояльцев сети отелей "Travel Inn". Зачем владельцам отелей, заказавшим этот опрос, понадобилось тратить на это деньги-тайна, которую нам пока не раскрыли. Но мы знаем, что профессор опросил тысячу человек, которые вначале рассказывали ему, в какой позе они спят, а потом он проводил с ними беседу, и выявлял суть их характера. Закономерности, которые, как он убежден, ему удалось выявить, его ничуть не удивляют. "Мы все всегда понимаем, насчет языка телодвижений, но мы всегда изучали этот язык в часы бодрствования, а вот теперь, впервые, мы занялись и сном, и, оказывается, что позы, которые мы принимаем подсознательно, тоже выявляют наш характер". Не знаю, убедили ли вас выводы профессора, но у них есть одно достоинство, свойственное далеко не всем научным открытиям: каждый может их проверить на себе.

Сева: Спасибо, Татьяна! А теперь, Леонид Владимирович, напомните нам юбилейные и памятные даты предстоящей недели.

Рубрика «Юбилейные и памятные даты»

Сева: Спасибо, Леонид Владимирович! Наталья, а поддерживаете ли вы отношения с первыми космонавтами?

Н.К.: Да, и не только с первыми, но и вторыми, и третьими. 12 января, в день рождения отца, я собираю у себя на квартире людей, которые работали с моим отцом, продолжали его дело, и, конечно, космонавтов. Я дружу с первым отрядом космонавтов, которые стали уже близкими друзьями. На этих встречах присутствует где-то 25-30 человек, и люди рассказывают эпизоды из жизни моего отца. Я даже записывала на магнитофон эти встречи, они очень интересные. Многих людей уже нет, потому что мы начали это делать в 70-х годах, когда еще бабушка была жива. А бабушка моя, Мария Николаевна пережила своего сына на 14 лет, и посвятила свою жизнь увековечиванию его памяти. То, что о нем писали, писали с ее слов в основном, в том числе Опейченко, Романов, из тех, кого вы не перечислили. Опейченко описала самые юные года моих родителей, но это было, в основном, со слов мамы и бабушки.

Л.В.: Опейченко каким-то образом получила первый доступ...

Н.К.: Она была журналистом, и это, конечно, потешная история, как она устроилась уборщицей в первом отряде, и она там все разнюхивала, узнавала.

Л.В.: Замечательно.

Сева: О первом отряде ходило очень много слухов. Но с самого ли начала знали, что первым полетит Гагарин?

Н.К.: Конечно, нет. Ведь их было 20 человек, а затем осталось всего шесть, которых отобрали и которые планировались на полет, все хотели полететь первыми, все были достаточно подготовленными, но выбрали Гагарина. Мой отец, наверно, как мне говорили, с самого начала симпатизировал ему. Может быть, это уже теперь ретроспективно, но на государственной комиссии, которая решала, кто полетит первым, было решено, что первым полетит Гагарин, а дублером будет Титов.

Л.В.: Да, да, у Титова были шансы, он был более интеллектуально развит.

Н.К.: Но тем не мене, Гагарин меня поражал не только своей улыбкой, которая обошла весь мир, он был очень обаятельным, но он меня поразил еще своей находчивостью, с которой он отвечал на каверзные вопросы.

Л.В.: Вы знаете, это ему было очень трудно. Я вел передачу после приземления Николаева и Поповича на московском телевидении. До этого мы три часа сидели за столом и Тамара Чистякова, заведующая научным отделом телевидения и Михаил Галактионович Крошкин. Я говорил: " Я задам такой вопрос...". Крошкин говорил: "Нет" Я говорил: " Тогда я задам такой вопрос..." Крошкин говорил: " Нет".

Н.К.: Но это было на телевидении, и вы могли подготовить вопросы.

Л.В.: Я понимаю, но ведь их тоже готовили, говорили, что можно говорить, что нет.

Сева: Королев понимал, какой резонанс вызовет первый полет человека в космос, и в какую колоссальную кампанию это выльется, потому что на протяжении первого года после полета не было более известного человека на Земле, чем Гагарин.

Н.К.: Безусловно. И целью отца было запустить советского человека в космос первым.

Сева: Нужно было опередить Америку...

Н.К.: Конечно.

Л.В.: Это была сумасшедшая гонка с сильным конкурентом. Королев знал, что за какими-то вещами нам было не угнаться, и он, поэтому, думал о таких вещах, как орбитальные станции, которые сейчас летают. Это его станции. Он может и понимал, что на Луну мы первыми не долетим, хотя и пытался.

Н.К.: Да, он стремился к этому. Но история не знает сослагательного наклонения, поэтому об этом говорить сложно, но то, что он стремился к тому, чтобы советский человек был на Луне первым, это верно.

Л.В.: Тем не менее, он взял направление на орбитальные станции, а, как мы знаем, это сейчас самое интересное, самое важное направление.

Сева: Возвращаясь к вашей книге: проглядывая фотографии, даже бегло, как мне это удалось перед передачей, понимаешь, насколько лотерейным была вся судьба вашего отца. Он мог погибнуть десятки раз, он как под ангелом ходил.

Н.К.: Моя бабушка говорила, что его охраняет его чуб. Она всегда говорила, что он родился под счастливой звездой. Недаром, любимым романсом моего отца был романс "Гори, гори, моя звезда".

Л.В.: Ведь он, кроме того, был великим инженером. Когда делался первый спутник, Королев делал его по месту. То есть, он сидел в цехе и говорил, что нужно сделать так и вот так. На каждую деталь нужно было сделать чертеж, но он торопился и делал, как говорят инженеры по месту. Для этого нужно было иметь инженерный талант, чутье.

Н.К.: Про него его сотрудники говорили, что он был очень хороший инженер. Но при такой конкуренции с Америкой, как мы уже говорили, люди работали день и ночь. И мой отец был как Суворов перед войском: был всегда с ними, не щадя никакого времени. Если было трудно и говорили, что люди уже устали, то он шел в цеха. Может быть, работать было и тяжело, но результат превзошел все ожидания. Его девизом было "Жить просто так нельзя, жить надо с увлечением". Я живу под этим девизом тоже, но у меня есть и другой: " На свете нет ничего невозможного". Так вот, он был увлечен сам и умел увлечь других людей, которые с ним работали. Недаром, его последняя статья, опубликованная в газете "Правда" в январе 1966 года под псевдонимом профессор К. Сергеев, которая называлась "Шаги в будущее", заканчивалась словами: "Нет преград человеческой мысли!". Но для увлеченности талант нужен, это все дается от родителей, от Бога, так что тут вам и маменьку вашу нужно вспомнить.

Н.К.: Да и бабушку, его маму, которая сыграла большую роль в том, что он остался жив, после того, как он был арестован. Если бы не ее хлопоты, и не помощь наших летчиков Громова и Гризодубовой, которые помогли вызвать его на пересмотр дела, то вполне возможно он бы погиб на Колыме.

Л.В.: А так имя Королева останется действительно в веках, потому что отомрут имена писателей и героев, но останется имя человека, который открыл людям путь в космос. Сергей Павлович Королев, и это имя останется навсегда!

Сева: Ну, что же, вы выпустили книги, которые стали достойным памятником навсегда, и к ним будут обращаться люди, которые будут интересоваться этой темой, книги будут переиздаваться и к ним будут возвращаться те, кто заинтересуется историей отечественного космоса.

Н.К.: И эта книга называется "Отец", и я писала ее с точки зрения дочери, а не с точки зрения писателя, журналиста или какого-то технического работника И получился вот такой двухтомник, который выпустило наше издательство "Наука". Может быть, то, что здесь много документов и фотографий, около шестиста пятидесяти в общей сложности, и аннотированный именной указатель, в котором указано около тысячи человек, которые проходят через эти книги, с датами жизни и указанием того, чем они занимались.

Л.В.: Наталья, можно ли сказать, что вы писали книгу от руки?

Н.К.: Да, я писала от руки, потом сестра переводила в машинописный текст, а потом уже это переводили на компьютер.

Сева: Огромное вам спасибо, и дай Бог вам удачи во всех ваших начинания! Счастливо и вам, господа! До встречи на будущей недели.

<< возврат

 

пишите Севе Новгородцеву:[email protected] | вебмастер: [email protected] | аудиозаписи публикуются с разрешения Русской службы Би-би-си | сайт seva.ru не связан с Русской службой Би-би-си
seva.ru © 1998-2024