 |
СЕВАОБОРОТ |
|
СЕВАОБОРОТ |
Гость: Николай Политовский, химик, оперный певец
Сева: Добрый вечер! У нас сегодня, господа, в гостях Николай Политовский - играющий химик или поющий физик, не знаю, как вас определить, потому что в вас сочетаются совершенно, казалось бы, несовместимые качества.
Николай Политовский: Если так подумать, то вопросы несовместимости...
Сева: Есть же Римский-Корсаков, в конце концов...
Н.П.: Бородин. Он был профессором химии и великим композитором.
Сева: У вас все с чего началось? Кем вы стали вначале? Видимо пианистом...
Н.П.: Игрой на фортепиано я начал заниматься сравнительно поздно, когда мне было 13 лет. Я учился, по-моему, в 7 классе средней школы.
Сева: Вы сами захотели или родители послали?
Н.П.: Сам захотел, как ни странно...
Сева: Я вот в детстве просил маму, чтобы она меня отдала в класс фортепиано, но годы были послевоенные трудные и всю жизнь меня это точит. На чем я только не пытался играть...
Н.П.: В 1973 году мы купили инструмент, и я начал учится великому искусству музыки.
Сева: Но великое искусство начинается с гамм...
Н.П.: Совершенно верно.
Леонид Владимиров: А мой старший сын не хотел учиться, а его бабушка просто силой загнала его в Гнесинское училище, и он его со слезами окончил. Но после этого он почти никогда не прикасался до инструмента.
Т.Б.: Неправильная метода. Меня вот тоже учили, а я не хотела, но поскольку других возможностей не было... Но однажды я рассказала все, просто устроила бунт на корабле... Мне было лет 12, наверное. А бабушка и мама были жутко музыкальными, играли, им было жутко обидно. Я пошла в отца. Тогда мама посмотрела на меня и заплакала. Меня привело это в ужас, я тут же сказала: "Ничего, ничего я буду играть!". Продолжала учиться и была им потом очень благодарна.
Сева: А сейчас вы за фортепиано садитесь?
Т.Б.: Сейчас мои пальцы уже перестали работать, но, в принципе, несколько лет тому назад я бы села...
Сева: Здесь у одного пианиста странная фамилия - Борис Березовский. Один из самых гениальных пианистов, которых я когда-либо в жизни видел...
Н.П.: А вы знаете, я слышал о нем...
Сева: Он играет на рояле. В свое время выиграл конкурс имени Чайковского...
Н.П.: А сколько ему лет?
Сева: Под сорок... И он мне рассказал, что для того чтобы выиграть этот конкурс он в детстве почти на улицу не выходил... Он сидел и занимался. Вот такой тяжелый труд. Но у него настолько разработаны руки, что даже я, небольшой любитель классики, на концертах прихожу в полнейший восторг. Просто это музыка начинает играть всеми гранями. Ничего подобного не слышал. Если будет концерт, я вам о нем сообщу.
Н.П.: Это было бы очень интересно. А компакт-дисков у него нет?
Сева: Он гастролирующий музыкант с гусарскими наклонностями. То на машине поедет километров 120 в час по городу, попадает в неприятности. Это говорит о том, что уровень тестостерона в организме у него достаточный...
Н.П.: Уровень тестостерона явно превышает уровень эстрадиола.
Сева: Хорошо, давайте вернемся к вам. Фортепиано, музыкальная школа...
Н.П.: В 1975 году поступил в класс с углубленным изучением химии, а еще через два года в 1977-м я поступил на химический факультет Ленинградского университета.
Сева: И успешно его закончили?
Н.П.: И в 1981 году я его закончил по специальности "Квантовая химия".
Л.В.: Не можете ли вы рассказать, как сейчас обстоят дела в квантовой химии? Моя химия была много-много лет тому назад, это была обычная инженерная химия, учился у профессора Юрия Владимировича Ходакова, может, слышали?
Н.П.: Нет, к сожалению.
Л.В.: Во всяком случае, никакой квантовой химии, конечно, не было. В чем тут суть?
Н.П.: Я считаю, что прежде всего суть квантовой химии - это ее прикладное направление, скажем, квантово-химические или квантовомеханические расчеты. То, над чем я сейчас работаю, я считаю, что здесь без квантовой химии не обойтись.
Л.В.: В чем ее отличие от обычной органической и неорганической химии?
Н.П.: Это квантовая механика в применении химии. Квантовая механика - это чистая физика, но когда мы говорим о кси-функции или уравнении Шредингера, мы подразумеваем вероятность нахождения электронов в той или иной области.
Сева: Для того чтобы не отпугнуть публику, чтобы та не переключилась на другую станцию...
Л.В.: Еще один вопрос, Сева.
Сева: Пусть сыграют музыку...
Л.В.: Но подождите, одну секунду, я хочу спросить, где вы сейчас работаете?
Сева: Как, вы всю передач в трех словах...
Л.В.: В данный момент я подтвердил соответствие своей квалификации британской - магистр наук и сейчас приступаю к работе над докторской.
Л.В.: Большое спасибо, извините за любопытство, пожалуйста.
Сева: Это гость записал для нас специально вчера, "не отходя от кассы", дома...
Бетховен: Аппассионата
Сева: Пока игралась "Аппассионата" в исполнении нашего гостя, благодарим вас покорно, разгорелся спор. Любил ли ее Владимир Ильич и говорил ли о том, что это нечеловеческая музыка? Вы считаете, что говорил...
Н.П.: Я, по крайней мере, не присутствовал при этом...
Сева: Таня, у вас какие данные?
Т.Б.: Я не могу вспомнить... Я где-то читала, что кто-то говорил, что, не буду врать, что у него другие вкусы...
Л.В.: У нас в школе был музыкальный класс в школе, там стоял рояль, и в рамочке висела...
Сева: А слова какие?
Н.П.: "Ничего не знаю лучше "Аппассионаты", готов ее слушать каждый день, причем изумительная нечеловеческая музыка. Я всегда с гордостью, может быть наивно, думаю - вот какие чудеса могут делать звуки".
Л.В.: Понимаете, это демонстрирует прекрасное знание...
Т.Б.: ...классиков марксизма-ленинизма...
Л.В.: ... ленинского творчества. Действительно, эти слова были печатным образом воспроизведены, слово "Аппассионата" было написано по-латыни...
Н.П.: Appassionata - "страстная".
Л.В.: ... и подпись была - В.И.Ленин.
Сева: Да, в музыке встречаются странные слова. Сегодня, например, я, играя на флейте, обратил внимание на то, что под нотами написано. Там в одном месте было написано - delicatissimo, а чуть дальше - perdendosi. Я весь день ходил и говорил супруге: "Perdendosi, delicatissimo". Perdendosi - это, по-моему, замедление, а delicatissimo - много нежности нужно придавать... Ах, какие слова...
Н.П.: Pianissimo, fortissimo...
Сева: Но с этим мы знакомы, а delicatissimo - это можно в жизни использовать, за столом, например. Но вы ведь и еще вокалом занимаетесь...
Н.П.: Да, я не закончил свой рассказ. Когда я окончил университет, я шесть лет работал в науке - три года в системе Академии наук, занимался расчетами химических реакций, которые происходят в природе, метаморфизме горных пород. В основном, это - физическая химия. Так получилось, что я работал начальником химической лаборатории и занимался, скорее, не научной работой, а жизненно важными моментами. Я был ответственным за выброс в атмосферу ядовитых веществ и слив сточных вод.
Сева: То есть вы старались уменьшить...
Н.П.: Да, я старался, чтобы выбросов в атмосферу не было как таковых, а сточные воды были нейтрализованы.
Сева: А из метаморфических процессов нет чего-нибудь такого популярного, чтобы рассказать, потому что на протяжении долгих лет эволюции Земли одно постепенно слеживается или превращается в другое...
Н.П.: Тут, конечно, мне трудно сказать, потому что я не геолог, но я знаю одну женщину, которая тоже живет в Лондоне. Она - профессор геологии, и она, конечно, могла бы очень многое рассказать.
Сева: А вы, какими реакциями занимались конкретно в вашей области?
Н.П.: Там был чистый расчет.
Сева: Хорошо, мы подошли к занятиям вокалом. Вы работаете заведующим лабораторией и вас тянет петь...
Н.П.: Тянет петь, и я беру уроки частным образом. Но время идет и мне уже к тридцати...
Л.В.: Ух, какой ужас...
Т.Б.: Старик...
Сева: Но пением нельзя заниматься сызмальства... Это ничего не дает...
Н.П.: Да, например, в Италии мужчин начинают учить пению с 20 лет, когда пройден мутационный период. Когда я пытался поступить в консерваторию в родном Санкт-Петербурге, мне сказали, что у меня уже нестуденческий возраст. Но на Украине в те времена был возрастной ценз - 35 лет, и я поступил туда с первого раза.
Сева: Это где, в Киеве?
Н.П.: Во Львове.
Сева: У них там своя консерватория была?
Н.П.: Я закончил Львовскую консерваторию по классу вокала и факультативно по классу фортепиано.
Сева: Слушаете, вам около 30, вы уезжаете во Львов, бросив работу в химической лаборатории?
Н.П.: Вы ходит так...
Сева: На что же вы живете? Как бедный студент, на стипендию?
Н.П.: Да, и еще какие-то сбережения были...
Сева: А вы были обременены семьей к тому времени?
Н.П.: Нет.
Т.Б.: Был предусмотрительным...
Н.П.: Правильно.
Сева: То есть вы с 28 до 33 лет жили во Львове, ходили на занятия. Ну, это я вам скажу поступок героический...
Н.П.: И в 1993 году я эту консерваторию окончил...
Т.Б.: А вы должны были петь и по-русски, и по-украински?
Н.П.: Не совсем. Еще по-итальянски и по-немецки...
Сева: Николай, может быть акапелло чуть-чуть... Вам распеваться надо?
Т.Б.: А микрофон готов?
Сева: Нет, у нас тут все чистая импровизация. Николай снимает куртку, потому что оперный певец в куртке петь не может. Голос оперного певца прошибает все барьеры...
Сева: А ведь оперная резонансность голоса не сразу появляется, вот эта режущая кромка...
Н.П.: К сожалению, мне очень долго приходилось искать положение...
Сева: Там ведь очень много процессов замешено. И использование резонатора в голове...
Н.П.: Еще есть такое понятие "импеданс", "вокальный импеданс". То есть полное акустическое сопротивление. Нужно этот импеданс найти. То есть надсвязочное давление было равно подсвязочному...
Сева: Ничего себе! Иными словами, если давление нарушается, можно связки порвать...
Н.П.: Да, или связки сорвать или просто продутый голос.
Л.В.: Вы считаете, что у вас драматический тенор?
Н.П.: Я, вообще-то, баритон...
Л.В.: А, ведь "Риголетто" - это баритональный...
Н.П.: Баритон... Но ария Валентина мне немножко высоковата, я бы лучше Мефистофеля спел.
Сева: А у вас диапазон какой?
Н.П.: Вообще, в верхах я дохожу до си-бемоль...
Сева: Ничего себе!
Л.В.: Что касается Мефистофеля, вы и басы пели?
Н.П.: Да, и басы.
Л.В.: Да и Федор Иванович грешил...
Н.П.: У Федора Ивановича это была коронная ария. Но Мефистофель, я бы сказал - бас-контант.
Сева: А внизу у вас какая нота самая последняя?
Н.П.: Ля, соль.
Сева: Понятно. Потратив пять лет жизни на приобретение голоса и музыкального мастерства, как же, наверное, трудно идти по жизни, когда это мастерство недоиспользовано. Вы сидите за атомным микроскопом, а душа рвется...
Н.П.: Я с вами согласен, что в душе я, конечно, музыкант, но, к сожалению, далеко не всегда наши желания совпадают с нашими возможностями. Даже в фильме "Кавказская пленница" был такой тост: "Давайте выпьем за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями!".
Л.В.: Давайте с вами за это выпьем. Есть замечательный пример. Мой старый друг, баритон, Василий Васильевич Смыслов, он же экс-чемпион мира по шахматам, как вы сейчас сказали, на самом деле в душе певец. У него есть диск, записанный в Чехословакии. Он все оперные баритональные арии поет.
Н.П.: Вот уж никогда не думал!
Т.Б.: А Марк Тайманов?
Л.В.: У Марка дело обстоит таким образом. Он начал учиться музыки в 17 лет, он был музыкальным вундеркиндом. А в 13 лет он сыграл роль мальчика-скрипача в фильме "Концерт Бетховена". А в 17 лет он уже был концертным пианистом. Он учился у Самария Ильича Сапшинского в Петербуржской консерватории. Но, тем не менее, тут же параллельно шли шахматы и если бы ни жена, которая тоже музыкант, он сам никогда один не выступал, играл в дуэте. А шахматы были главным... В позапрошлом году я встречаю его в Голландии, куда его пригласили как гроссмейстера. Кончился турнир и вдруг мне его жена говорит: "Мара может сыграть что-нибудь, если его попросят...". Мы тут же попросили, он сыграл Шопена, Рахманинова и видно было, что это ему доставляет громадное удовольствие. Слушателям тоже, но ему в первую очередь.
Н.П.: Да, я понимаю. Музыка - моя стихия.
Сева: И можно, может быть, высказать крамольную мысль, что логическая часть мозга и научная подавляет некую непосредственность, которая музыкантам нужна. И по-настоящему успешные музыканты, которых я встречал, по "чердачной" области не особенно отличались. То есть люди достаточно простодушные и живут, по большому счету, эмоциональной стороной.
Т.Б.: Поэтому, есть всякие страшные анекдоты про певцов, про их интеллектуальность.
Н.П.: Говорят, что голос вышибает все мозги. Но есть и про балерин анекдоты, что у них все мозги уходят в ноги.
Сева: Но вибрации какие-то есть...
Т.Б.: Так может это и помогает мозгу?
Н.П.: Может и так...
Сева: Вот, например, Николай защитил магистерскую степень, а теперь еще и доктором станет.
Т.Б.: Танечка, вы нам какую-то музыку подобрали?
Т.Б.: Да, по просьбам трудящихся "Дон Карлос" Верди. Поет король Филипп.
Ария короля Филиппа из оперы Джузеппе Верди "Дон Карлос"
Сева: Я могу лишь сказать, пообщавшись с Николаем - какой вокальный импеданс! Мы сейчас сделаем перерыв в беседе, потому что у коллег есть рубрики. Татьяна Берг бросит свой взгляд на событие недели.
Т.Б.: И заодно покажу вам его. Вот оно какое красивое, с ушами (показывает фотографию в газете). Я, наверное, злоупотребляю историями о животных, но просто никак не удержаться. Наверное, впервые мой герой - это кролик, точнее, крольчиха по имени Дори. Она просто гигант - весит больше 10 килограмм и 90 сантиметров ростом.
Л.В.: Это невероятно, я таких кроликов никогда не видел.
Т.Б.: Так написано в газете, что я могу поделать? А газеты, как известно, никогда не врут. Дори вот уже 4 месяца живет в графстве Кембриджшир в доме Саймона и Виктории Степпл. И они так ее полюбили, что она не сидит, как положено, в клетке, а гуляет по всему дому. А Саймон болен диабетом, причем с раннего детства. У него очень неприятная разновидность этой болезни - обычно диабетики чувствуют, что им становится нехорошо и принимают меры, а у него приступы начинаются внезапно. Вот идет он как ни в чем не бывало и вдруг как проваливается. А приходит в себя, когда ему уже сделали укол. А дома он чувствует себя уверено, потому что его жена сама водитель скорой помощи и знает как ее оказывать. И вот недавно, он сидел дома и у него начался приступ. Он впал в кому. И вот тут-то наступил "звездный час" нашей крольчихи. О чем она думала, что чувствовала в тот момент, никто не узнает... Она прибежала, вскочила на грудь Саймона и начала прыгать и скрести одежду. Виктория, которая была на кухне, прибежала, услышав шум, и увидела, что крольчиха лижет лицо ее мужа. Тут она стала принимать срочные меры, Саймона привели в чувство, с ним все в порядке. Врачи, узнав об этой истории, крайне удивились. По их словам, известны случаи, когда людей в таких ситуациях спасали кошки или собаки, но кролики... Такого еще не было и лечащий врач Саймона даже собирается написать об этом статью в научный журнал.
Л.В.: Мой кот занимался этим всегда. Он был у нас 17 лет. Он весил 11 фунтов, но как только кто-то из нас оставался утром в постели - то есть, нездоров - кот приваливал - он не спал с нами на кровати никогда - он приваливался бочком и начинал греть.
Т.Б.: Но котам такое положено. И собакам тоже. А, кстати, у этого Саймона есть еще пес. И замечено, что когда у Саймона начинается приступ, он забивается в угол и скулит. Так что история с кроликом войдет в книгу рекордов Гиннеса. Ну, а теперь, более серьезная история. Мы уже неоднократно рассказывали, как жертва грабежа или вандализма по непонятной логике в глазах закона сами становятся преступниками. Вот и сейчас такое случилось шекспировским актером сэром Гленном Пинчем. У него есть небольшой приусадебный участок, и он, как и его соседи постоянно страдают от воровства. И вот однажды он услышал, как кто-то ломает изгородь. Он подбежал и увидел группу подростков, которые собирались заняться чем-то неправильным. При виде хозяина они разбежались, но одного Дерри Мак Парвина он все-таки успел поймать. Он приставил к спине подростка вилы и заставил его на четвереньках проползти по участку, пока они не вышли на улицу. Пинч привел правонарушителя в полицию, но, к своему удивлению, тоже был арестован по обвинению оскорблением действием. На спине у подростка нашли следы вил, не раны, а лишь легкие следы. Актер оказался на скамье подсудимых. Давая показания, он сказал, что ударил человека в первый и последний раз в своей жизни, когда ему было 7 лет - подрался со своим лучшим другом. На суде Пинч сказал: "Если бы я сказал - ну-ка, парень, пойдем, пройдем в участок, он бы одним ударом свалил меня на землю и убежал...". Посовещавшись, присяжные Пинча оправдали. Тут бы как и делу конец. Но остается спросить, что произошло с правонарушителем? А ничего. В полиции после ареста ему сделали суровое предупреждение, но дело против него возбуждено не было, суда не было... А после оправдания Гленна Пинча мать подростка заявила, что она глубоко разочарована приговором, потеряла веру в систему правосудия.
Сева: А чего мать ждала?
Т.Б.: Того, что актера осудят. Он пытался много раз поймать этих правонарушителей и якобы сказал: "Я шесть лет ждал этого момента".
Сева: У меня есть иллюстрация, к этому сюжету. В нашем музыкальном взводе в Ленинграде два музыканта разодрались. До настоящей драки не дошло, они пихали друг друга в грудь, всякие слова говорили, а потом тот, кто посильнее, набрал воздуха в грудь и замолчал. И все замолчали, глядя на него, думая, что он сейчас другого изничтожит. А он ему сказал: "Ты мне неприятен!". И скандал был разрешен, потому что всем стало смешно. А сейчас юбилейные и памятные даты предстоящей недели напомнит Леонид Владимирович.
Рубрика «Юбилейные и памятные даты»
Сева: Вы занимаетесь нанотехнологиями. Это нечто очень-очень маленькое.
Н.П.: Нанотехнологии изучают объекты, размеры которых измеряются в нанометрах, то есть...
Л.В.: ... одной миллиардной метра.
Н.П.: Совершенно верно. Если мы возьмем миллиметр и разделим его на миллион частей, то это и будет один нанометр.
Сева: Как же вы этим всем занимаетесь, как вам все это видно?
Н.П.: Вот этому и была посвящена моя работа с Atomic Force Microscope, микроскоп атомной силы...
Сева: А как эта штука выглядит? Она что, величиной с комнату?
Н.П.: Нет, сама головка микроскопа отнюдь не величиной с комнату, а сантиметров 30 высоты и 20 ширины.
Т.Б.: И во сколько же раз она увеличивает?
Н.П.: Там совершенно другой принцип - это не оптический прибор. Если его предшественник мог работать только с проводниками электрического тока, потому что в его основу были положены свойства электрического тока. А мой микроскоп славится своей универсальностью, как здесь любят говорить - versatility. Поскольку в основу его положен лазерный луч, то он может работать как с проводниками, так и с диэлектриками.
Сева: И длина луча видимо имеет значение...
Н.П.: Не длина луча, а именно его отклонение, в зависимости оттого, что мы имеем - преграду, холм или ямку.
Л.В.: Для чего применяются такие аппараты?
Сева: Тут нужно суммировать весь проект. Скажите, чем вы занимались и потом расскажите о применении.
Н.П.: Тема моей работы - "Изучение с помощью атомного микроскопа золотых частиц, которые были получены методом "мокрой химии". Я брал распиленную пластинку сапфира, который является диэлектриком. Я использовал его в качестве субстрата, на котором получались очень хорошо различимые наночастицы. Я брал раствор золотой кислоты и капал на пластинку сапфира, после чего я помещал ее в муфельную печь и нагревал ее в течение часа при температуре 450 градусов Цельсия. Я нагревал и при более высоких температурах, менял растворитель, брал воду и метиловый спирт, менял кислотно-щелочность раствора.
Сева: А что на выходе получалось?
Н.П.: Наночастицы. К сожалению, я не могу показать это по радио.
Сева: Если вы видели золотую или серебряную ткань, и картинку золотых или серебряных бусинок уменьшить в миллиард раз, то получится то, что наш гость увидел в свой микроскоп.
Н.П.: Совершенно верно. Вот я хочу показать вам две картинки - вот наночастицы, полученные тогда, когда я капал водный раствор золотой кислоты на поверхность сапфира, а эта - когда я капал спиртовым раствором. Последняя тоньше. Более того, японцы писали в своих работах, что чем длиннее молекула спирта - по возрастанию метанол, этанол, пропанол - тем меньше получаются частицы.
Сева: Итак, в результате долгого эксперимента вы получили золотые наночастицы. Возникает вопрос: что с ними делать?
Н.П.: Сейчас я коснулся вопроса синтеза, а теперь хочу рассказать об их свойствах. А поскольку они имеют очень небольшой размер - 5 нанометров или 50 ангстрем, а 3 ангстрема - величина атома.
Сева: То есть, атому там не разогнаться?
Н.П.: И электрону тоже. Их и называют поэтому "квантовыми точками", потому что они в трехмерном пространстве ограничены.
Сева: Как заключенный в камере...
Н.П.: Совершенно верно. Если мы посмотрим на электронный спектр, то он дискретный, хотя должен быть непрерывным. В силу того, что свойства электронов получаются совершенно другие, свойства наночастиц меняются. Они сохраняют свойства самого золота, но приобретают качественно новые свойства. Если золото само по себе бедный катализатор, то в форме наночастиц оно приобретает уникальные каталитические свойства.
Сева: Вот несвобода-то к чему ведет...
Н.П.: А с людьми то же самое...
Л.В.: Мы почти уже подошли к разделу атома, может быть, вы сможете осуществить мечту алхимиков и начнете превращать одни элементы в другие, скажем, в золото?
Н.П.: А вот тут я с вами не соглашусь, потому что превращение элементов связано с делением ядра.
Сева: Сам катализатор, когда участвует в реакции - его становится меньше или больше?
Н.П.: Ни меньше и ни больше, а именно в том же количестве, в каком он вступал в реакцию. Но, тем не менее, без него реакция не пойдет.
Л.В.: Он просто присутствует, участвуя пассивно.
Сева: В роли комиссара...
Н.П.: И не пассивно, а активно. Он образует соединения, а потом из них выходит.
Сева: В каких сферах можно применять то, что вы исследуете?
Н.П.: Это золото можно использовать для окисления угарного газа, очищение воздуха.
Сева: То есть, ваши наночастицы могут быть в выхлопной трубе автомобиля?
Н.П.: Это капля в море. Я только что говорил о квантовых точках, а теперь хочу рассказать о квантовом проводе. В одномерном пространстве - нанотрубки - это квантовый провод, потому что там длина несколько микронов, там электроны еще сохраняют свой непрерывный спектр, а по другим уже нет.
Сева: Как вы можете манипулировать столь малыми размерами? Как изготовить эти трубки?
Н.П.: Придется действовать по методу Леви, который занимался этим в Аргентине. Он брал пористый шаблон, который бомбардировал тяжелыми ионами, после этого погружал в какой-то раствор, нагревал, и получались манганатные трубки, которые были размером около 100 нанометров. По сравнению с графитовыми трубками, которые размером только в 1 нанометр, они еще далеки от совершенства.
Сева: Нанотехнологии, если взглянуть в будущее с научно-фантастической точки зрения, какую картину вы можете нам нарисовать? Где все это может использоваться и что это человечеству даст?
Н.П.: Самое главное у человека - это здоровье, поэтому я считаю, что основное применение должно быть в медицине.
Сева: А каким образом?
Н.П.: Они вводятся в организм и как бы разбрызгивают лекарство за счет эмиссии электронов.
Сева: Ну, что же, господа. Мы поблагодарим Николая Политовского, чокнемся на прощание и пожелаем ему успехов в приобретении докторской диссертации года через четыре. А пока, счастливо! До новых встреч, до следующей недели!
